Время волков

— Поставь себе цель, великий воин, и я приведу тебя к ней! — отозвался Меч. — Хочешь быть королем? Властвовать над народами? Хочешь завоевывать новые страны? Или, может быть, ты хочешь быть воспетым в героических песнях бардов? Выбирай сам! Я лишь средство достижения цели. Меч не может решать за тебя, что тебе делать и как действовать. Я лишь твой друг, твой защитник и помощник. Ты должен быть настоящим храбрецом, как Бренн, и я знаю, что ты таков. Какое великолепное пиршество ты устроил мне в римских землях! Разве я подвел тебя тогда? Разве я не защищал тебя, несмотря на неравенство сил, несмотря на безумие самой идеи сражаться одному против целой армии?!

— Я был тогда одержим. Нечего вспоминать об этом, теперь все иначе.

— О, ты был тогда одержим — одержим боевым безумием и жаждой мести! Что же теперь мешает тебе быть отважным, проникнуться той одержимостью, которая пылает в сердцах героев? Почему ты не убиваешь все время, как другие? Сначала ты запихиваешь меня под тюфяк. Какой позор! Ни крови, ни битв, только пыль, темнота и твой пьяный храп. Потом ты изнуряешь меня бесконечными тренировками, так ни разу и не пролив ни капли крови своих бестолковых учеников. И ты еще ждешь от меня советов! Откуда им взяться? Я не только не могу давать советы, скоро я разучусь убивать и буду годен лишь на то, чтобы рубить дрова.

— Не льсти себе, дрова удобнее рубить топором, чем тобой. Если ты не можешь ни подбодрить меня, ни дать дельный совет, то молчи и жди своего часа.

Больше Меч не сказал ни слова, и я подозреваю, что он обиделся, если, конечно, способен на это. Он сильно преувеличил мое бездействие, я убил нескольких Звероловов и постоянно непреднамеренно ранил волков во время тренировок. Кровь была, но, видимо, ему все казалось мало после бойни в Риме. Как ни странно, слова Меча действительно подбодрили меня и придали мне той решимости, которой так не хватало. Как всегда, упоминание о Бренне помогло мне сосредоточиться.

«Перед тобой, — сказал я себе, — не такой противник, с каким сражался Бренн. Это не коварные римляне или укрывшиеся за неприступными стенами антилльцы, это не многочисленные аллоброги или отчаянные племена селгов. Это просто отсталые дикари, даже их хваленое железное оружие сделано куда хуже, чем то, что было у поэннинских витязей. Они не так смелы, если вспомнить, как один из них пытался удрать, когда я убил его товарища. И, главное, они не готовы к нападению со стороны даков. Мне не придется вести сложные сражения, брать в осады крепости или разрабатывать хитроумные планы преодоления магических преград. О какой тактике здесь может идти речь? Нападем ночью, окружим со всех сторон и перережем гадов. Это все, на что я способен. А что еще можно ждать от волка? Людская хитрость и изворотливость мне недоступны. А Звероловы ничего другого и не заслуживают. В конце концов, я принес и так уже достаточно человеческого оружия в нашу волчью стаю. Итак, мне остается лишь вообразить себя Бренном и вести свое племя в бой против врагов, как делал это величайший вождь Медового Острова».

Мои размышления были прерваны шорохом у входа в пещеру. Волки собирались, я вышел к ним. Солнца еще не было видно, но на темном ночном небе у горизонта уже появились розовые подпалины рассвета. Пришла пора выступать. Я проверил оружие своих воинов и по примеру Бренна произнес им речь. Конечно, она была не такая длинная и цветистая, как речь моего вождя, но все же мне удалось вдохновить волков, и я этим гордился.

Потом, когда все расселись и пропели походную песнь, я принялся раскрашивать себя белоземляной краской. Подошел Волчонок, сев на корточки напротив меня, он с интересом наблюдал за моим занятием. Я молчал, гадая, сколько он выдержит, как долго сможет бороться с любопытством. Выдержал он всего несколько мгновений.

— Что ты такое делаешь? — поинтересовался он.

— Ты что же, никогда не видел раскрашенных воинов? Мы всегда делаем так перед боем. Это создает нам магическую защиту и устрашает врага,

По правде сказать, я лично никогда еще не раскрашивал себя, всегда больше полагаясь на собственное умение биться, чем на высшие силы, способные защитить меня. Но многие мои товарищи по оружию раскрашивали себя синей краской из остролистой вайды. Делал это и Бренн, а сейчас мне необходимо было походить на него, я должен был чувствовать себя сильным, как он, отважным и смелым, как мой вождь.

— Я никогда не видел раскрашенных воинов, Залмоксис, я никогда не видел боя. Я тоже хочу устрашать врага, научи меня это делать.

Учить было уже некогда, поэтому я усадил Волчонка перед собой и сам нанес ему несколько полос на лицо и плечи, прошептав заклинание против смерти. Не очень-то я верил в него, помня, что Бренн перед своей последней битвой тоже был раскрашен и защищен, однако это не спасло его от гибели. Когда раскраска была завершена. Волчонок жалобно попросил:

— Защити так и мою сестру, Залмоксис, она тоже впервые идет в бой.