Время возмездия

Выхватив свой браунинг, Миклашевский метнулся к двери. Решали секунды. Обернувшись, он увидел, как тот, который был с папиросой, пришел в себя и, лежа на боку, вытаскивал из кобуры пистолет. Миклашевский, почти не целясь, выстрелил в него дважды. Нагнулся, вырвал из рук немца оружие, шагнул к двери. Вынул ключ из замка, вышел на площадку. Кругом тихо, словно ничего здесь и не происходило. Запер дверь и, держась за перила, как когда-то в школе, на носочках устремился вниз. Выскользнув из подъезда, перебежал на противоположную сторону.

Из-за угла выскочил патруль. Пучок света от карманного фонаря ударил Миклашевскому в глаза.

— Ни с места! Предъявить документы!

Миклашевский показал. Документы у него были в полном порядке. Старший, возвращая их, спросил:

— Где стреляли?

— Мне кажется, в том доме. — Миклашевский показал на соседний семиэтажный каменный дом. — Два раза…

Гитлеровцы кинулись в подъезд.

3

Ганс, после знакомства с кулаками боксера, обтянутыми не пухлыми перчатками, а всего лишь обычными кожаными, не скоро пришел в себя. Но едва очнувшись, он ползком добрался до окна, разбил стекло и поднял тревогу.

Шеф гестапо пришел в ярость, когда узнал, что его подчиненные упустили «исключительно важную птицу», Именно так он и назвал знаменитого боксера, солдата остлегиона Игоря Миклашевского. А если учесть, что на промышленных предприятиях усилились акты саботажа, что в его провинции появился отряд Сопротивления, что два дня назад его люди проморгали и разведчицу-радистку (агенты службы безопасности при более тщательном обыске квартиры обнаружили на балконе в переплетении пожухлых стеблей плюща умело замаскированную проволочную антенну), которая выскользнула у них буквально из-под рук, то состояние шефа можно понять. Он знал, что за такие «успехи» его хвалить не будут. Тем более что «исключительно важную птицу» упустили именно на квартире радистки. Он сам пришел туда поздним вечером. Следовательно, они и раньше были знакомы, имели контакт. Сопоставив эти факты, нетрудно прийти к выводу, что русский Миклашевский приходил к русской радистке и именно отсюда, из Антверпена, велись передачи в Москву…

В гестапо составили словесный портрет Марии Тортенберг. В службе безопасности, как оказалось вскоре, имелся ее фотоснимок, сделанный совсем недавно с помощью Ивонны Ван дер Графт. Снимок тут же размножили и разослали по всем провинциям и контрольным пунктам на границе. Вместе с этим снимком послали и увеличенную фотографию Миклашевского, пересняв ее со страниц газет. На ноги были подняты все тайные и явные агенты гестапо, службы безопасности и контрразведки, а также полиция, жандармерия и военные комендатуры.

4

Прорваться сквозь такую густую заградительную сеть было нелегко. Но Миклашевскому везло. Он благополучно добрался до Брюсселя. В этом красивом большом городе знакомых у него не было. Миклашевский хотел добраться до центра, выйти на знаменитую площадь, которую окружают золоченые фасады пышных старинных гильдийских домов. Он любил эту площадь, она особенно красива в предвечерние часы, когда лучи заходящего солнца, как светом прожектора, высвечивают затейливые узоры каменных кружев и четкую строгость прямых линий, заставляя сиять и переливаться яркими красками замысловатые орнаменты и цветные витражи окон. Нравилась ему и строгая готическая красота кафедрального собора с его башнями. Под его сводами, гулкими и сумрачными, как бы перестаешь чувствовать быстротечный бег времени и остаешься один на один с вечностью.

Но исполнить свое намерение он не решался. Слишком мало времени. Побродив около вокзала, он обнаружил, что за ним буквально по пятам следует «хвост». А может быть, ему только показалось? Игорь зашел в ближайшее кафе, устроился у окна и заказал пинту пива и традиционный бифштекс с фритами. Следом за ним в кафе ввалились военные. Они шумно разместились и велели подать дюжину пива. Поглядывая в окно, Игорь обратил внимание, что полицейский на перекрестке время от времени вынимал из кармана бумажку, возможно, фотографию, и пристально оглядывал приезжих, выходящих из здания вокзала. И эсэсовский патруль, перегородив дорогу, проверял документы чуть ли не у каждого.

Миклашевский быстро поел, осушил кружку пива. Кого-то ищут. Факт. И словно толчок в спину, догадка: а не меня ли?! Положил деньги за еду и питье под кружку, не спеша направился к выходу. Ноги сами несли вперед. Он знал подходы к вокзалу и пошел кружным путем. На вокзале всегда людно. Миклашевский смешался с толпой. Взял билет на экспресс Брюссель — Париж. По перрону рыскали сыщики и тайные агенты, заглядывая в лица отъезжающих.

Игорь купил букетик тюльпанов, стал изображать из себя провожающего. Помог старушке донести увесистый саквояж и чемодан к поезду.

— Какой у вас вагон?

— Пятый, сынок, пятый, — благодарно затараторила старушка. — Военные люди отзывчивые, мой внук тоже служит в германских войсках. Может, встречали его, Карлом зовут?

Миклашевский на глазах у сыщиков и охранников поднялся в вагон, усадил старушку и, прощаясь, вручил ей цветы: