Время возвращать долги

— В крайнюю «смену» я оплатил ей гораздо больше, чем получил «услуг» по итогу, — все так же на полном серьезе вдохновенно врал Кир. — Вот решил сегодня получить отработанный должок, приехал, как обычно, на машине, — он сделал секундную паузу с едва угадываемой усмешкой на губах, — как приезжал неделю назад, и две…

Крест не удержался, бросил взгляд на Олесю, увидел ее — бледную, с закрытыми глазами, судорожно поджатыми губами, и понял, можно и не переспрашивать, не уточнять. Все было, как рассказывает «мусор».

— А она отнекивается, говорит, могу только быстро, мол, дома другой клиент ждет. Но я-то знаю, дома у нее еще малолетний ребенок, а она, получается, секс-услуги на дому оказывает?! Я, естественно, возмутился, а она давай гнать, что нового папу дочке ищет. Прежний-то сбежал, — хихикнул как клоун Кир, — ну, я и понял, надо этого бедного мужика, то есть тебя, спасать. А то она очень и очень коварна. Нет им веры, шлюхам этим, уж поверь мне. — Кир видел, что Крест напряженно думал, потому подтолкнул его к действиям напускным сочувствием: — Говорю тебе, уходи от нее, бросай. Она все равно по-другому жить не умеет.

Глава 26

Дверь за несостоявшимся сожителем и «папой» захлопнулась, и Кир, удовлетворенно ухмыльнувшись, посмотрел на Олесю. Несмотря на ее испепеляющий взгляд, он знал, она и слова поперек ему не скажет. Хотя… даже этот взгляд был непозволительной наглостью с ее стороны. Слишком уж она оборзела, раз уж вздумала строить какие-то мутные схемы за его спиной, манипулировать хорошим его отношением к ней, пытаться решить свои проблемы за его счет. Пора было спустить девицу на землю. Пусть только ее этот «мачо» уберется отсюда подальше, а уж он, Кир, подсуетится, чтобы проблем на обнаглевшую «давалку» навалилось столько, что и она думать забыла об обустройстве личной жизни.

Первый шаг к этому был уже сделан — в виде звонка кому следует, с напоминанием о том, что «кто не работает, тот не ест». Хорош ей прохлаждаться дома и строить несбыточные мечты, грозящие порушить далеко идущие планы серьезных дядь в погонах. И на второй шаг он ей намекнет, пусть потрясется от страха за высокую вероятность лишиться прав на ненаглядную доченьку. Мало будет, он и третий, и четвертый шаг предпримет.

— Слушай, я вот, и правда, думаю, — подойдя к Олесе почти вплотную и, медленно оглядев ее с ног до головы, издевательским тоном произнес Кир, — нельзя оставлять ребенка рядом с тобой. Возле тебя же постоянно крутятся уголовники, разные темные личности…

— Ты про себя сейчас говоришь?! — не выдержав унижения, Олеся с вызовом взглянула на опера. В душе кипело возмущение. Да эти «темные личности», о которых Кир отзывался с высокомерным пренебрежением, были в тысячу раз чище и порядочнее его, выглядевшего приличным только снаружи. Гнилое нутро было спрятано далеко от людских глаз.

Взгляд Кира постепенно изменился. Из него исчезли веселые искорки, вызванные казавшейся ему смешной издевкой, на смену им пришел могильный холод и темнота. Его карие глаза потемнели, черный зрачок почти растворился, слившись с остальной радужкой. Все лицо являло собой застывшую маску.

— Че?! — Верхняя губа опера дернулась в попытке сдержать хищный оскал. Он навис над девушкой, вынуждая ее отшатнуться.

Олеся, помня о том, что наверху дочь, и не желая провоцировать опера, опустила глаза и тихо, нарочито вежливо попросила:

— Кир, пожалуйста, уходи.

Тот еще несколько долгих секунд нависал над ней, а потом кивнул и довольно сказал:

— То-то же, — отодвинувшись от Олеси, давая ей возможность выпрямиться, добавил: — И помни, опека не дремлет. Натравлю их на тебя, будешь знать.

Она промолчала и больше не сказала ни слова, поэтому Киру не оставалось ничего другого, кроме как уйти, еще немного потоптавшись по первому этажу.

Выйдя из дома, он обошел его по периметру, в принципе сомневаясь, что Крест мог затихориться где-нибудь в саду в надежде вернуться к Олесе. Слишком неожиданна и колюча оказалась правда о «любимой девушке». Слишком ядовита. Любой уважающий себя мужик после такой новости уйдет и не вернется.

За калиткой тоже никого не наблюдалось, как и на протяжении всей улицы. Что ж, герой-любовник растворился на горизонте, след его простыл. Обернувшись и в последний раз кинув взгляд на окна, где в полутьме угадывался силуэт Олеси, Кир, поигрывая ключами в руке, направился к машине. Он знал, чем сейчас занята Олеся — на телефон ей поступил звонок, тот самый, с вызовом на работу. Скоро она и думать забудет про своего «Женю», ей будет совсем не до него.

— Но я не могу, — выговаривала тем временем глухим голосом Олеся в безжалостную трубку, — мне не с кем ребенка оставить. Давай я завтра выйду, ну, пожалуйста! — от отчаяния она даже спокойно на месте не могла стоять.

— Тебе же сказали, чтобы сегодня была как штык. Если разборок и штрафов не хочешь, — проялала трубка в ответ, и сердце Олеси заныло: «Надо идти!».