Время вперед (СИ)

— Воля ваша. С древних времен умение воевать в строю было безумно важным умением. Македонцы и римляне раскатывали кратно превосходящего противника за счет строя и дисциплины. Вновь этот секрет был открыт уже в нашу эру в пятнадцатом веке. Швейцарская и испанская пехота показали всем таких чертей, что строем начала воевать вся Европа. В восемнадцатом-девятнадцатом вере все армии воевали только строем. Строй рассыпали, сразу погибли! — комсомольцы слушают, им эту тему еще не давали на НВП. Продолжаю — Для этого офицерам надо было учить солдат маршировать и перестраиваться, поворачивать не разрушая строя. Кто лучше ходил строем, тот сильнее. По многу часов на плацу солдат гоняли, до автоматизма доводя навыки строевого боя. В современной армии, воюющей по-новому на боевых машинах, бойцы передвигаются по полю боя короткими перебежками, стреляют лежа и из укрытия, маневрируют малыми группами с использованием ландшафта. Казалось бы, зачем столько часов уделять строевой подготовке? Спросите, зачем?

— Да, зачем?

— Основных причин две. Одна из них — научить солдата подчиняться приказам. Чтоб он рефлекторно выполнял любой приказ начальника, в бою и на службе это важно. Вторая причина важнее — порадовать генералов! Приезжает в войска старенький дедушка с проверкой. Как он поймет, что часть готова к войне? Ему что, ехать в поля и смотреть, как подразделение развертывается в грязи? Так он не знает вообще, как и зачем вот эту железку ставят на другую железку. Поэтому, он проводит строевой смотр — там сразу понятно, в ногу ли идут, красиво ли поют. В этом он разбирается. Вот для этого вместо настоящей боевой подготовки современные солдаты маршируют на плацу. Хотя на мой взгляд, приятнее посмотреть канкан. Но я еще не дедушка, может им канкан уже неинтересен!

Последняя фраза потонула в хохоте, сломавшем строй. Подходившие к комсомольцам отцы-командиры были приятно удивлены тем, что народ не слоняется со скучающими лицами, а бодр и весел, готов к занятиям. Хохочут вон, Милославский небось анекдот рассказал очередной. Случилась накладка с планами учебы, бывает. Значит, надо ускориться.

Провели инструктаж по технике безопасности, девушкам предложили стрелять по желанию. Из тридцати двух отказались четырнадцать. Баба с возу, кобыле легче. В хорошем смысле, получится быстрее и безопаснее. Остальным выдали по десять патронов, вывели на огневой рубеж, а уже там автоматы АКМ и магазины к снаряжению. Десять огневых рубежей, отстрелялись быстро, где-то за час. Три раза поднимались ростовые мишени на разной дистанции, кто-то не перевел огонь на автоматический, стрелял одиночными, пока не сделал замечание наблюдатель, кто-то весь магазин выпустил двумя очередями.

— Товарищи командиры, у нас не использовано сто сорок патронов, предлагаю не дарить их военным, давайте устроим дуэль — Милославский нарисовался, куда без него. Вот интересно, они заранее с Артемом сговорились, или Козлов его втемную использовал?

— Дуэль, говоришь? А на каких условиях?

— Набиваем по магазину, берем по два рубежа, и кто больше ростовых с магазина уронит! Потом самый косой отваливает, оставшиеся играют финал на тех же условиях. Или забоитесь?

— Артем, это вызов! Ты как?

— А что Артем, я согласный!

Вот теперь будет реванш, Петр был уверен в своей победе, застыдит Козлова вечером. Начальник полигона не сказать, что был сильно доволен, но мероприятие московского уровня. Да и ему что, патроны казенные, автоматы тоже. Солдатам лишний раз побегать полезно. Короче говоря, дуэль, значит дуэль. Гадский Жора! Он его снова выставил дураком: стрелял быстро и четкими двойками, кажется, весь магазин так двойками и распустил. Одиннадцать мишеней пятнадцатью двойками. У Петра упало восемь, у Артема семь, почти столько же. Финальная дуэль облегчения не принесла, Милославский положил двенадцать ростовых мишеней, Петр — десять. Еще и резюмировал гадский Жора — у обоих прогресс налицо, мы не безнадежны. Одно радует, после обеда начальство не окапывалось, а Милославский со всеми вместе лежал и отрывал себе стрелковую ячейку саперной лопаткой. Онегин понимал, что мелкое злорадство не красит комсомольского активиста, но ничего не мог с собой поделать — радовался.