Время, задержанное до выяснения

— Долго бы можно рассказывать, но вы… — он хотел было сказать «товарищ майор», а сказал: — ты, вероятно, кое-что обо мне все же слышал?

— Откуда! — ответил майор. — Я думал, тебя нет в живых или ты затерялся где-то на Западе. Я услышал об одном Гиршфельде, живущем в Париже, сразу написал ему, думал, это ты, а оказалось, что это вовсе не ты и, похоже, даже не твой родственник.

— Я изменил фамилию, — сказал Юзеф. — Сейчас моя фамилия Поточек.

— Поточек?! Поточек?! Так это твой литературный псевдоним? Ты и есть Юзеф Поточек, знаменитый писатель Юзеф Поточек?! Какой же я идиот! Не узнать Юзефа Поточека, которого каждый школьник знает?! Нет, такого я себе не прощу.

— Не преувеличивай, какая же я знаменитость, попросту обыкновенный писатель на службе партии, и ничего более, — говорил, скромно опустив глаза, Юзеф. — И не тебе, которому приходится держать в голове столько дел государственного значения, упрекать себя в том, что ты не узнал рядового нашей партии Поточека.

Майор сам, видимо, спохватился, что не пристало ему, столь важной персоне, подчеркивать величие писателя Поточека, потому что сказал:

— На меня взвалили столько ответственных дел, у меня столько работы, что я отстал от литературы. — И, шутливо погрозив Юзефу пальцем, добавил: — Нехорошо, нехорошо с твоей стороны, что ты до сих пор не заглянул ко мне, что забыл…

…у меня столько работы, что я отстал от литературы.

— Как бы я посмел, — перебил его Юзеф, — морочить тебе голову своей скромной особой. Ведь я знаю, какая ответственность лежит на твоих плечах.

— Все равно, — ответил майор, — старых друзей не забывают. Что же касается моей работы, то ты не хуже меня знаешь, что сегодня на боевом посту стою я, а завтра — встанет кто-нибудь другой. Командный пункт останется, но командующий может смениться. Сейчас я командую, а потом — всякое может случиться… Другое дело ты. Ты командуешь в литературе, и даже тогда, когда больше не захочешь или не сможешь, ты навсегда уже в ней останешься.

— А ты — в истории, — отплатил ему той же монетой Юзеф.

Он очень удивлялся, что майор напрямик называет себя командующим, хотя всем, а уж тем более самому майору, известно, кто командует партией и страной. Кто же, если не Первый Секретарь, тогда как майор только его правая рука? Юзеф уже не раз слышал, что майор Мазуркевич хотел бы вознестись выше Секретаря, но чтобы говорить об этом так открыто?

Официант подал им водку, семгу, икру и бифштекс по-татарски, спросив, не угодно ли глубокоуважаемому пану майору чего-нибудь еще. Майор махнул рукой, словно отмахивался от мухи, и официант, низко кланяясь, исчез за дверью.

— Не теряйте времени, коллега, — сказал Критик, — такой случай может не повториться. Берите быка за рога и выясните вопрос о рукописи.

Юзеф послушался, опрокинул рюмку за встречу и начал:

— Слушай, Хенрик, я пишу повесть о нашем дворе и о нас самих. Тебе это известно, потому что рукопись побывала у тебя. Так вот, очень прошу тебя сказать мне откровенно, что ты о ней думаешь. Ты знаешь, как оно бывает. Писатель нередко дает волю фантазии и позволяет себе увлечься, так что может даже упустить из виду интересы партии. Поэтому твое мнение для меня чрезвычайно ценно и будет не только полезным, но и решающим.

Майор призадумался, выпил вторую рюмку и закусил бутербродом с икрой.

— Погоди, погоди, дай вспомнить. Ага, припоминаю, — и он сконфуженно рассмеялся. — Прости, — сказал он, — я понятия не имел, чья это рукопись. Какой же я идиот! Да знай я, что она твоя, все бы бросил и прочитал, а я только разозлился, что посмели нарушить тайну писательского стола, и приказал немедленно вернуть рукопись. Надеюсь, тебе ее вернули?

— Разумеется, — подтвердил Юзеф. — А жаль, мне бы очень хотелось, чтобы ты ее прочел, — добавил он лживо.

— Превосходно, — прошептал Критик.

— Это большая честь для меня, Юзек. Располагай моим временем по своему усмотрению. Я к твоим услугам. Загляни как-нибудь ко мне домой.

Они еще поговорили о том — о сем, о прежних и нынешних временах, допили первую бутылку, начали вторую, ели жареную утку с яблоками, потом пили кофе и коньяк, наконец, майор вызвал машину и отвез Юзефа домой, а сам поехал на совещание.

Юзеф лег, потому что голова у него побаливала, и уснул.

Майор сидел рядом с ним в машине. «Остановись на минутку у моего дома, я только отдам распоряжение», — сказал он водителю. Они подъехали к особняку, в котором когда-то жил очень реакционный министр. Водитель просигналил, майор открыл дверцу, но из машины не вышел. К нему подбежал дежурный офицер и доложил, как требовалось по уставу внутренней службы, что заступил на дежурство. Майор приказал вызвать к нему начальника птичника. Офицер козырнул — и через минуту начальник стоял перед майором.

— Сколько сорок у тебя под рукой?

— В полной боевой готовности — сто пятьдесят четыре, товарищ майор!

— Отлично. Сорок три немедленно выпусти из клеток. Они понесут на хвостах следующее сообщение…