Время жестоких чудес (СИ)

Палпатин… ситх никогда так не играл с людьми: если к нему приходили с просьбой, и он брался решать проблему — он решал ее обязательно к пользе просителя. То, что при этом ситх получал выгоду и для себя самого, было просто приятным бонусом. Как Мэйс с удивлением обнаружил, чуть ли не девять десятых всех прошедших через Канцлера дел напрямую выгоды ему вообще не приносили. От некоторых даже особой пользы для Республики не просматривалось. Тем не менее, их разрешение добавляло Канцлеру влияния, а государству — авторитета. — Потому, что люди, имевшие с ним дело, не ощущали себя винтиками, фигурками на игровой доске, которых можно легко заменить, и которыми можно легко пожертвовать. Обидно, но ситх, действующий вроде бы исключительно в своих, корыстных интересах, демонстрировал больше заботы о конкретных людях, чем те, кто кичился сознанием того, что живет исключительно ради общего дела! Оказалось, любить всех людей, вообще, легко и просто — особенно, если для этого всегда можно пожертвовать кем-то одним конкретным, или — какой-то малой группой лиц. Как на Джеонозисе. Надо было всего лишь вовремя их «отпустить», выкинуть из числа тех, о ком ты должен позаботиться. Пусть ради призрачных «интересов» Ордена вершится неправый суд: та, кого поведут на расстрел, сама должна понимать, что ее гибель в интересах тех, кто был ее «семьей», все это время. — Ведь, ее так учили: всегда жертвовать собой ради общей цели! А то, что эта «общая цель» означает оболганное доброе имя, позор и смерть для одной маленькой тогруты… — что же, это издержки поддержания Равновесия, плата за то, чтобы в галактике всюду царил Свет. Тогда Мэйс не понял, что это они не невинного осуждали — они самому Ордену вынесли смертный приговор! Понадобилась Бардотта, понадобились мандалорские события — когда до него что-то стало доходить. Истинное прозрение пришло потом, после гибели Скайуокера — когда магистр Винду наконец то задумался: стоит ли цель использовавшихся для ее достижения методов. Нет, конечно, и до этого джедаи решали вполне себе насущные и реальные проблемы, захватывавшие интересы множества разумных: и отдельных планет, и целых секторов, и даже всей Республики — да и проблемы отдельных людей Орден решать помогал, если считал нужным. Вот в этом и была главная загвоздка: определить меру этой самой «нужды». Отделить тех, о ком позаботиться надо, от тех, о ком заботиться, по мнению твоих наставников еще с юнлингской поры, не стоило. — Не потому, что тебе этого не хочется, а просто в силу того, что ты считаешь невозможным это сделать. «Делай или не делай», да… только вот ситх «пробовать» никогда не боялся! Вот это самое неравнодушие люди у Палпатина и ценили. Вообще, как уже успел убедиться сам Мэйс, находясь на должности Лорда-регента, люди всегда ценили неравнодушие властей по отношению к своим делам. Орден тоже ведь был одной из таких «властей» — и люди, неосознанно, тоже ждали от него такого же неравнодушия. А сталкивались, обычно, с голым рационализмом. Точнее, не так: отдельный джедай мог сделать что-то конкретное, по просьбе простого жителя республики — и часто охотно это делал, порой даже, сам предлагая свои услуги, если видел в этом нужду. Чисто от души. Но у Ордена, как у организации, были совсем другие приоритеты.