Время жить

Дубравин привык, что у него в приемной всегда есть люди. И очень удивился тому, что кроме пожилой некрасивой секретарши, одетой в длинную помятую юбку, здесь никого не было. Она позвонила шефу. А затем провела их в директорский кабинет, обставленный в советском стиле. Просто, дешево и сердито. Столы, стулья, кресла, портреты президента и премьер-министра, пыльные бумаги. Ни ковров, ни красивой мебели, ни дорогостоящей электронной техники.

Директор встретил их радушно. Это был высокий седеющий мужчина с нездоровым цветом лица и набрякшими «мешками» под глазами.

«Явные проблемы с почками», – подумал Дубравин. Директор рассадил своих гостей в неудобные кресла. Достал откуда-то из сейфа три пузатеньких наперстка и грушевидную бутылку коньяка. Капнул в рюмки коричневую жидкость.

В кабинете сразу пахнуло терпким напитком.

Дубравин взял рюмочку. А Чернозёмов, сославшись на «за рулем», отказался. Обошелся минералкой.

Чокнулись. Выпили за знакомство. И Дубравин рассказал Ивану Петровичу Савостьянову случившуюся историю.

Старый «боец за собственность» внимательно оглядел своих молодых партнеров и начал рассказывать историю того, в какой борьбе ему довелось поучаствовать, когда происходила приватизация этого и других предприятий. Сколько наездов он пережил, в каких передрягах побывал.

Дубравину рассказывали, что Савостьянов в свое время, когда фабрики и заводы начали загибаться, был назначен внешним управляющим нескольких таких предприятий-банкротов. Он собрал, скупил акции дышащего на ладан производства. И запустил в работу, став, таким образом, владельцем крупного актива. Но Александр не представлял себе, насколько ожесточенной, беспощадной была борьба.

– Последний раз они пытались сбить мою машину с дороги КАМазом! – вдохновенно рассказывал директор. – А у вас все проще. Все друг друга здесь знают. Позвонил Иван Петрович Петру Ивановичу: «Милай, тут заезжие москвичи меня обижают. Помоги. Ты – мне. Я – тебе». Вот так все и решается.

Так что из рассказа директора как бы опосредованно вытекало: «Боритесь, бейтесь! За свое».

Наконец после третьего наперстка они услышали то, зачем сюда, собственно говоря, и пришли.

– Я вас, ребята, поддержу против этого козла. Тем более, что этот деятель уже три года не платит ни за аренду, ни за коммунальные услуги, ни за свет.

Ободренные его обещанием, отправились восвояси.

По дороге Дубравин заметил Чернозёмову:

– А Савостьянов крепкий мужик. И не боится.

– Да, у него мощная поддержка есть. Брат в соседней области начальник. Генерал.

«Видно, здесь всё так. Все повязаны. Все друг про друга всё знают. Кто к какому клану принадлежит. Кто с кем дружит. Кто кого любит. Какие счеты. Это надо учитывать. Провинция. Впрочем, будем двигаться. Нам отступать некуда. Нужен сильный ход. А силу чувствуют по наглости. Подаем иск в суд. О принудительном выселении генерала».

* * *

При наезде в Москву Дубравин, по совету старого юриста Розенцвейга, направил свои стопы в знаменитую адвокатскую контору имени Генриха Бадвы. Располагалась она в центре столицы, в полуподвале красивого старинного бело-розового здания.

Он покрутился вокруг несколько минут, пока нашел вход. Спустился на несколько ступенек вниз. Позвонил в домофон, прикрепленный к красивой дубовой двери с бронзовой начищенной ручкой.

Ему открыли. И он оказался в хорошо отделанном небольшом холле. С красивой мебелью, кожаными черными диванами, удобными полулежачими креслами и цветами. Ему навстречу из боковой двери выплыла красивая и пышнотелая черноволосая девушка с округлым овалом лица и небольшой симпатичной горбинкой на носу. Взгляд ее черных глаз с поволокою остановился на мощной фигуре Дубравина. И прекрасная дочь из-раилева спросила:

– Вы к кому?

– Я вам вчера звонил! Мне нужен господин Бадва! – в простоте душевной заявил он, думая, что если контора носит знаменитое имя, то соответственно сам хозяин и занимается с клиентами. Конечно, он ошибался. Старенький Бадва уже давным-давно служил лицом, брендом. А работали с клиентами совсем другие люди.

– Генриха Константиновича нет. Вашим делом он поручил заняться мне. Меня зовут Ирина Хмельницкая, – и она протянула ему свою надушенную пряными духами визитку.

Пришлось излагать свое дело ей. Оказалось, женщина она толковая. Во все вникла. И через неделю вчинила генералу такой шикарный иск, что прямо пальчики оближешь. Всего за две тысячи долларов гонорара.

И вот час икс. Областной арбитраж начал рассматривать иск «Слова» к областному управлению по чрезвычайным ситуациям.

Дубравин, уверенный в правоте своего дела, спокойно сидел у себя на месте, когда к нему залетел взъерошенный и возбужденный юрист издательского дома. Закипая, как самовар, юрист – такой упертый, верящий в первенство закона товарищ, доложил начальству обстановку на фронте:

– Блин, судья даже не стала вникать в наш иск. Зря вы такие деньги потратили.

Дубравин опешил.