Время жить. Книга первая: Поработители

— Я тоже его не видел, — сказал Эргемар. — Он только оставил мне коротенькое письмо, можно сказать, записку. Кен же сам гранидец, он просто несколько лет назад эмигрировал в Гордану. А сейчас ему разрешили вернуться. Из фирмы он уволился, а где он теперь, я и не знаю. Скорее всего, как я догадываюсь, в Тороканских Воротах, на позициях.

— Дай Единый ему тогда выжить, — вздохнул Даксель. — Ладно, тогда у меня осталось к вам еще одно дело. Вы хотите покинуть гостеприимный город Акес?

— Вы шутите?! — вскинулся Эргемар. — Можно подумать, я мечтаю дождаться здесь прихода пришельцев. Но… вы ведь сами говорили, что для этого нужны либо большие деньги, либо большие связи.

— Я здесь совершенно случайно встретил одного знакомого, — сообщил Даксель. — Он хорошо знал моего отца, еще до войны. Он местный и как-то связан с гранидскими военными. И еще у него есть маленький катер. Он готов доставить нас в Лешек. Это большой порт, там есть и горданское, и шуанское консульства.

— Но пришельцы же топят все, что появляется в проливе! Или катер стоит в какой-то деревушке на побережье?

— Нет, он здесь, на другой стороне бухты. Но тот мой знакомый уже несколько раз ходил в Лешек и обратно. Катер маленький, к тому же прижимается к самому берегу, вот пришельцы его и не трогают. Если вы согласны, мы заедем за вами завтра рано утром.

— Еще бы я не согласен! Вы просто возвращаете меня к жизни! Вы не представляете, как я вам благодарен!

— Полноте, люди ведь должны помогать друг другу, верно?

Города Эргемар так и не увидел. За ним заехали еще затемно – Даксель и его спутник – широкоплечий пожилой человек в пятнистой куртке армейского образца, представившийся как Герэн Чолль и говорящий только на баргандском, причем, на каком-то диалекте, почти непонятном для горданца.

Джип с брезентовым верхом долго петлял по узким улочкам среди бесконечных заборов и невысоких зданий промышленно-складского вида, и Эргемар незаметно для себя сначала задремал, а потом и заснул. Проснулся он быстро, как от толчка. Уже светало. Джип, медленно пятясь задом, неуклюже заезжал на узкую асфальтированную площадку, где стояли несколько армейских грузовиков, заляпанных грязью, и серо-зеленый приземистый бронетранспортер.

— Приехали, — так, кажется, сказал их проводник. — Собирайтесь.

У Эргемара из вещей была только небольшая сумка, где сиротливо лежали зубная щетка и пара чистых носков, и старая поцарапанная старушечья клюка, за которую ему в госпитале пришлось заплатить как за красное дерево. С помощью этой клюки он выкарабкался из тесного джипа и огляделся. За спиной виднелся уходящий куда-то в бесконечность монументальный бетонный забор с мощными воротами и колючей проволкой. Впереди – голые песчаные дюны, похожие на застывшие морские волны, изрытые странными ямами и следами танковых гусениц. Везде располагались штабеля разнокалиберных ящиков, фанерные щиты на полозьях, какие-то громоздкие металлически-непонятные предметы. Далеко справа и впереди угадывались очертания высокого обрывистого утеса, на вершине которого на фоне светлеющего неба четко выделялись зубцы стен.

— Это военный полигон, — шепнул Даксель. — А там – берег.

Но Эргемар уже догадался, где находится. Они были у самого западного края Акесского залива, утес справа был мысом Рашхафун, а стены – крепостью Те-Районе, "Морской крепостью", сестрой-близнецом крепости Те-Анау, что на замыкающем залив с востока мысе Кайзерни-Нош.

Поговорив несколько минут с немолодым военным в грязно-оливковом бушлате без знаков различия, их сопровождающий наконец махнул им рукой – "пошли". Идти было трудно, клюка вязла в песке, нога совсем разболелась, а тропинка петляла из стороны в сторону, огибая ямы и крутые склоны, и из-за этого никак нельзя было понять, сколько они уже прошли и сколько осталось. Эргемар отставал, сначала немного, а потом все больше и больше, и проводник наконец сжалился над ним и устроил передышку. Свернув с тропинки, они уселись на торчащих из песка шинах, в беспорядке разбросанных вокруг накренившегося остова старого бронеавтомобиля с распахнутыми настежь проржавевшими люками, без колес и со снятой башней.

Напротив виднелся длинный забор из проволочной сетки, окружавший ряд длинных навесов, под которыми были уложены в штабеля или разбросаны в беспорядке одинаковые серо-желтые деревянные ящики с броскими маркировками – ярко-красная надпись на гранидском и рисунок, изображающий бомбу с дымящимся фитилем.

— Что это? — поинтересовался Эргемар, показывая на ящики.

— Взрывчатка, — это слово звучало одинаково и по-гордански, и по-баргандски. — Еще довоенная. Ее в крепости целые склады, вот и вынесли все на полигон, чтобы там не рвануло ненароком.

Эргемар торопливо поднялся на ноги. Он, конечно, никоим образом не отдохнул, но сидеть в непосредственной близости от груд взрывчатки с наверняка давно истекшим сроком хранения было страшновато.

— Пойдемте, — предложил он. — Я уже в норме.