Время жить. Книга вторая: Непорабощенные

В последние дни он развлекался, придумывая себе новые имена и биографии. Сегодня он был лорд Брук Кабездан Дукайский – потомок знатного баргандского рода, один из отпрысков которого еще в прошлом веке отправился за океан в поисках богатства и приключений. Джойвар состроил скучающую мину и манерно отставил в сторону мизинец – именно так, по его мнению, должны были пить скайру баргандские аристократы в шестнадцатом поколении. Решительно, эта маска нравилась ему больше всего. Надо будет попросить его куратора – он наверняка разрешит ему стать лордом Кабезданом…

Лязг двери.

— Да-а? (презрительно, слегка оттопырив нижнюю губу) Уже вре-емя?

— Да, господин Джойвар. Собирайтесь. На выход без вещей.

Опять этот суд! Просиживать несколько часов подряд в душном зале, заполненном какими-то плебеями. Но ничего, сегодня – последний день, день его триумфа! Джойвар напоследок проглядел листок бумаги с речью, с которой он должен выступить в суде. К счастью, учить ее наизусть было не обязательно – как сказал ему куратор, запинки, паузы, неуклюжие словесные конструкции только придадут ему естественность, а журналисты потом поправят все так, как нужно… Ладно, пора идти.

Дверь камеры с лязгом захлопнулась за его спиной. А хорошо бы, если бы ему позволили просидеть в этой камере весь положенный срок. Если бы не железная дверь с волчком и решетка на крохотном окошке, можно было бы поверить, что он живет в одноместном номере в роскошной гостинице. Мягкий диван, ковер на полу, пикантные картинки на стенах, телевизор, холодильник, обеды из ресторана, спортивный тренажер в уголке… Даже девку ему как-то привели… и обещали, между прочим, повторить сегодня вечером… Да он на воле не жил так шикарно, как в этой тюрьме!

В длинном черном бронеавтомобиле, доставлявшем его в суд, на него, как всегда, надели наручники. Джойвар не протестовал: понимал, что это такая же часть антуража, как и железная клетка, в которой ему приходится пребывать в зале суда. За триста тысяч (триста!) можно вытерпеть и не такое.

Судебная процедура в этот день тянулась как жевательная резинка, и Джойвар еле сдерживал нетерпение. Он повторял про себя свою речь и испытывал незнакомое чувство томления.

Может быть, так чувствуют себя актеры перед выходом на сцену? Нет! Это слишком низко для лорда Кабездана. Его ощущения, скорее, сродни волнению парламентария перед тем, как он поднимется на трибуну!

— Подсудимый, вам предоставляется последнее слово!

Вот он, его миг!

Встать, поправить воображаемый платочек в нагрудном кармане, негромко откашляться. Руки – на перекладину скамьи, они должны оставаться совершенно неподвижными. Лорд Кабездан должен демонстрировать спокойствие и невозмутимость.

— Господа судьи! (то, что судья один, ничего не меняет: так принято) Почтеннейшая публика!

Джойвар увидел и почувствовал, что объективы телекамер и глаза всех присутствующих в зале обращены на него. Приняв исполненную достоинства позу и благородно-высокомерное выражение лица (со стороны это выглядело так, что подсудимый выпятил грудь и скривился, как будто у него вдруг заболели зубы), он начал.

— Я не прошу у вас ни милосердия, ни снисхождения. Я преступник и, безусловно, заслуживаю самого сурового наказания. Поднимая свой пистолет, я поднял руку не на безымянного полицейского – нет, моей мишенью был весь существующий порядок, который я и мои товарищи глубоко ненавидим и презираем! Государство и все его прислужники – наши смертельные враги! Нам ненавистно само слово "Гордана", если ею правим не мы! Мы отвергаем никчемную и продажную демократию, если это не наша демократия! Вы считаете, я бунтовщик?! Да! Вы считаете, я заслуживаю смерти? (взгляд упереть в объектив ближайшей телекамеры, голос понизить до трагического шепота) Да! Потому что я – ваш враг! (правую руку сжать в кулак и ударить по перекладине) Если вы подарите мне жизнь, я не приму у вас эту никчемную подачку! Я ни в чем не раскаиваюсь и жалею лишь об одном – моя рука оказалась недостаточно твердой, и пуля не поразила противника прямо в сердце! Я пришел слишком рано, но Движение за Демократию остается, и за мною придут легионы беспощадных убийц! Смерть полицейским! Чиновникам! Торгашам! Продажным писакам, банкирам и велосипедистам! (ой! Кажется, о велосипедистах в бумажке ничего не было. Ничего, журналисты потом поправят)

— Суд удаляется на совещание.

А теперь можно позволить препроводить лорда Кабездана в комнату отдыха…

На этот раз его привели в небольшую комнатку с узким зарешеченным окном и кушеткой вдоль стены. Джойвар прилег на нее и постарался принять позу поудобнее – после такого эмоционального выступления нужно расслабиться, да и вообще, сегодня вечером он должен быть бодрым и отдохнувшим. Можно даже немного поспать – все равно, судья проведет в совещательной комнате не меньше полутора часов.