Время жить. Книга вторая: Непорабощенные

По объявлению на этой стене кого-то разыскала и Лада Вакену. Кого – родственника, сослуживца, бывшего любовника – Собеско не спрашивал. Она ушла ранним утром, тепло попрощавшись и поблагодарив "за все". Ушла не оглядываясь, и оставила после себя тоскливую пустоту, подействовавшую на Собеско сильнее, чем он ожидал. После ее ухода официальная передача должности старшого по бараку бывшему мэру не вызвала у Собеско ни малейших эмоций.

Здесь же, на площади, обычно паслись и вербовщики, предлагавшие работу за пределами лагеря. К некоторому удивлению Собеско, желающих было мало. Одни еще не пришли в себя, других не устраивали условия – большинство вербовщиков честно не обещали ни постоянной занятости, ни горданского вида на жительство, а предлагаемая ими зарплата была смехотворно низкой по сравнению с ценами лагерного черного рынка. Третьи же – а их тоже было немало – все еще выжидали, надеясь на лучшее.

В лагерях для беженцев не хватало многих вещей – питьевой воды, продовольствия, медикаментов, палаток, но чего всегда было в избытке, так это слухов. Согласно самому распространенному из них, правительство Граниды в обмен на свой золотой запас приобрело у Горданы землю где-то на Дальнем Западе, у подножья хребта Край Мира, и скоро беженцев начнут переправлять туда. По другой, не менее популярной версии, на том же Дальнем Западе сами горданцы дадут каждой семье по участку земли и сельскохозяйственный инвентарь. Многие в лагере всерьез раздумывали, принимать такое предложение или нет. С одной стороны, горданцы, судя по слухам, предоставляли все это бесплатно. С другой – подавляющее большинство беженцев составляли горожане, и перспектива превращения в фермеров их не радовала.

Вербовщиком у Собеско, Дакселя и Чирра Чолля был маленький толстый горданец, говорящий по-гранидски свободно, но с полным пренебрежением к правилам грамматики. Он едва сдерживал нетерпение.

— Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать! — вербовщик по очереди ткнул каждого из троих в грудь толстым коротким пальцем. — Наконец-то! Все в сборе! Теперь – пошли! Живо-живо, быстро-быстро!

Вербовщик, по видимому, действительно спешил, и все дальнейшие процедуры прошли моментально. В канцелярии все они расписались в каком-то документе, написанном на горданском. Как успел заметить Собеско, он был озаглавлен "Контракт" и содержал в себе два десятка пунктов, набранных мелким шрифтом. Затем чиновник горданской иммиграционной службы сверил их имена, сделал какие-то пометки в своих гроссбухах, и отобрал у всех документы, выдав взамен справки на горданском и гранидском языках, подтверждающие, что такой-то вынужденный переселенец временно передан в распоряжение компании такой-то. Названия Собеско так и не разобрал, потому что все справки у них немедленно конфисковал вербовщик. Затем двери наружу отворились, и все они оказались на причале – том самом, на который они высадились восемь дней тому назад с борта парохода "Капитан Заман".

Дверь за спиной захлопнулась, и Собеско понял: что бы ни случилось в будущем, назад он уже не вернется. С этой частью своей жизни он расставался навсегда и без сожалений.

Они, вероятно, в самом деле были последними. Крохотный пароходик уже проворачивал винты. Едва они успели перебраться гуськом по узким сходням, он отвалил от пристани, и вскоре бухта и лагерь для беженцев остались далеко за кормой. Впереди был открытый океан, а часа через полтора где-то вдали, в облачной дымке, появились очертания пологих холмов континента, а на их фоне – небольшой живописный остров с высокими береговыми утесами.

Кен Собеско равнодушно смотрел, как судно замедляет ход, подходя к острову, матросы быстро и сноровисто спускают с борта штормтрап, а навстречу им скачет по волнам маленький белый катерок. На пароходе находились, по меньшей мере, три сотни человек из лагеря беженцев – добрая дюжина рабочих бригад. При таком раскладе можно было смело положиться на удачу.

Однако удача была в этот день явно не на их стороне. Словно ниоткуда появившийся толстенький вербовщик энергично погнал их к трапу.

— Живо-живо, быстро-быстро! Наша приехала! А ты что ждать? Тебя тоже касаться. Совсем глухой стал, да?

Последняя фраза была адресована Дилеру Дакселю. Баргандец был в отчаянии. На него было жалко смотреть. Он поставил все на эту поездку – и проиграл. Все, что ему удалось, — это сменить один остров, одну тюрьму, на другую.

Остров, куда их привезли, выглядел довольно странным местом. В крохотной бухточке еле помещались причал из широких понтонов, пришвартованные к нему каботажный пароход и землечерпалка и стоящий у самого берега плавучий кран. На вершинах утесов, окружавших бухту, виднелись какие-то странные сооружения, покрытые, похоже, маскировочной сетью. Рядом с ними были заметны фигуры людей, но что это за люди, что они там делают, было непонятно из-за дальности расстояния.