Время жить. Книга вторая: Непорабощенные

— Нет, газета по-прежнему существует, — покачал головой Фремер. — У нас остались резервные типографии, есть люди – в основном, те, кто находился вне Реперайтера. Вероятно, "Звезда" уменьшится в объеме, будет выходить лишь раз в две недели или даже два раза в месяц, но она сохранится.

— И к кому мне теперь обратиться? — спросил Билон. — Кто теперь ее главный редактор?

— Пока – я, — спокойно ответил Фремер. — На какое-то время мне придется совмещать несколько постов, но я надеюсь, что справлюсь. Правда, не хочу скрывать – нам будет очень тяжело, теперь каждому из нас грозит арест. Господин Билон, я прошу вас, взвесьте свои силы. Быть постоянно преследуемым – в высшей степени неприятное ощущение, а для вас еще существует возможность вернуться обратно. Более того, скажу, что на своей прежней работе в "Курьере" вы сможете оказать нам немалую помощь.

— Я уже решил, и причем давно, — резко сказал Билон. — Я не желаю служить лжи, а роль агента-двойника не для меня. Собственная безопасность меня волнует, но, если можно так выразиться, не чрезмерно. Признаться, меня куда больше беспокоит, не грозит ли что Орне. Вряд ли об утечках с процесса Джойвара так быстро забыли. Кое у кого может появиться настойчивое желание выяснить, кто такой Тид Грумман, внештатный корреспондент "Утренней звезды".

— Не тревожься за меня, Майдер, — приветливо улыбнулась ему Орна Маруэно. — То дело уже давно раскрыто, закрыто и сдано в архив. При уборке в зале суда, где проходил процесс, нашли спрятанный магнитофон и два подслушивающих устройства. Было решено считать, что они находились там с самого начала, и никакого Тида Груммана среди зрителей не существовало.

— Хорошо, если так, — с облегчением вздохнул Майдер Билон и снова повернулся к Фремеру. — Тогда я хочу задать новый вопрос вам, господин главный редактор. О чем будет писать новая "Утренняя звезда"? Если она будет протестовать против беззаконных арестов, надругательства над демократией и нарушения прав и свобод граждан, что тогда в ней буду делать я? Политика, как вы, вероятно, заметили, — это не моя тема.

— Что же, в свете последних событий вы задали очень своевременный вопрос, — признал Фремер. — Вы, очевидно, тоже обратили внимание, что вовсе не Движение является сейчас основной мишенью властей. Наших лидеров тоже активно арестовывают, но я бы сказал, мимоходом, а все газеты и телеканалы заполнены сообщениями о задержании государственных чиновников, депутатов, предпринимателей, крупных мафиози. Все они обвиняются в воровстве, казнокрадстве, взяточничестве, злоупотреблениях…

— И что характерно, все это – чистая правда, — добавил Билон. — Народ в восторге и рукоплещет правительству, которое твердой рукой наводит порядок в стране. А что думаете по этому поводу вы? Встанет ли Движение на защиту этих людей, с которыми, что ни говорить, поступили не по закону?!

— Нет, не встанет! — жестко ответил Фремер. — Бессмысленно протестовать против нарушения буквы закона, когда попран его дух, и безнравственно объединяться со старым непримиримым врагом против нового! Не далее как вчера у меня была встреча с одним чисто конкретным деятелем, который предложил Движению союз против Кирстена. Мы никогда не пойдем на него, каким бы выгодным с тактической точки зрения он ни казался. Возможно, я плохой политик: у меня есть принципы. Но отказаться от них я не могу – ни сам, ни за своих товарищей.

— А что по поводу попранной демократии? — осведомился Билон. — Каковы ваши принципы на этот счет?

— Желающие порыдать над погибшей демократией найдутся в этой стране и помимо нас, — с легкой иронией произнес Фремер. — Некоторые газеты только этим и занимаются уже две с лишним недели подряд. Но мне кажется, вместо абстрактной борьбы за права человека нам следует заняться борьбой за права конкретных людей.

— Признаться, раньше мне чаще приходилось слышать иное, — заметил Билон, чисто для поддержания разговора.

— Я же как-то говорил вам: у нас весьма пестрая организация. Но по большому счету, Движение изначально выступало не за демократию, а за достойную жизнь людей, просто демократия казалась нам наиболее подходящим средством достижения этой цели. По крайней мере, она давала людям возможность самим избрать себе честную и порядочную власть. Что же, теперь они этой возможности лишены…

— И не сильно страдают по этому поводу, — снова вставил реплику Билон.

— Очевидно, демократия пришла в нашу страну слишком рано. Люди успели увидеть все ее недостатки, но еще не научились пользоваться ее достоинствами. Теперь наша задача состоит в том, чтобы донести до них правду о том, что является альтернативой демократии. Новая "Утренняя звезда" не будет плакать об утерянной свободе, которая слишком часто превращалась в нашей стране в господство воров и негодяев. Вместо этого она будет рассказывать о преступлениях, которые будет творить новая власть, пришедшая ей на смену. С нашей помощью они должны убедиться, что вместо плохого они получили худшее.