Время жить. Пенталогия (СИ)

После этого начались импровизации. В хозяйстве Эергана нашлось достаточно плотной бумаги с золотой каймой, прекрасно подходившей для печати наградных листов. Новый список открыл генерал Пээл, которому Кэноэ вручил орден Высокого Неба третьей степени — наивысшей, которую мог получить человек, не относящийся к Императорскому Дому. В целом «Высокое Небо» считалось достаточно доступным придворным орденом, но именно третья степень была по-настоящему престижной и почетной, поскольку подразумевала действительные заслуги.

Точно такой же орден получил за свою миротворческую и дипломатическую деятельность Реэрн, и это вызвало настоящий взрыв аплодисментов, в которых удивление мешалось с уважением и завистью. Для суперофицера награждение «Высоким небом» третьей степени давало право на внеочередное повышение в чине, хотя не автоматически, а по личному ходатайству.

Глава планетной СБ суперофицер Тхаан, Мивлио, начальник спецотдела, а также его подчиненный из группы информационной безопасности были удостоены «Солнца Величия» — ордена, который почти официально называли расширенной версией Императорской благодарности. Впрочем, для провинциальных офицеров (то есть, всех, кроме губернаторского племянника Мивлио) это было необычное и весьма высокое отличие

Оставшуюся же часть «корзинки» составляли «Капли Звездного Света» — скорее, не ордена, а знаки отличия, означавшие сопричастность награждаемых к великим событиям. Впрочем, именно они, по мнению Кэноэ, наилучшим образом отражали нынешнюю ситуацию. Их получили начальники баз, тэон, другие высшие офицеры, генерал Эамлин и командиры его кораблей, а также чиновники из планетной администрации. По предложению Эергана, Кэноэ включил в список и суперофицера Фроонха, руководителя научной группы. По сложной символике взысканий и поощрений награждение Фроонха полностью снимало с него вину за то, что сразу двое его подчиненных (хотя и действовавших полностью самостоятельно) оказались вражескими агентами.

Завершив раздачу наград, Кэноэ сказал короткое приветственное слово, поднял первый бокал и, едва пригубив его, осторожно поставил обратно на поднос. Теперь им с Кээрт можно идти отдыхать — в самом надежном здешнем бункере и за тройным кордоном охраны. А праздник будет великолепно идти сам собой и без их участия…

Есть праздники, которые и не праздники вовсе, а этот был праздник пополам с усталостью. После долгого напряженного дня, плотно набитого экскурсиями, репетициями и пресс-конференциями, праздновать могли только по-настоящему железные люди. Иными словами, журналисты, услышавшие сладкое слово «халява». В пресс-центре стояли пыль столбом и дым коромыслом. Без малого две сотни людей накачивались даровой выпивкой и наедались даровой закуской, танцевали, болтали под умеренно громкую музыку — иными словами, развлекались на всю катушку.

Майдер Билон почти не участвовал в этом веселье. Ему прямо сказали, что алкоголь может отрицательно повлиять на его маскировку, и он не собирался проверять это предупреждение на практике. Набрав полную тарелку деликатесов и прихватив небольшой бокал пива, он устроился за дальним столиком — вроде бы, и не совсем вне коллектива, и в то же время, наособицу.

- Не помешаю? — раздался над ухом знакомый голос.

Подняв голову, Билон обреченно увидел, как за его столик садится криво ухмыляющийся Кен Собеско.

- Вижу, вы сидите один, — продолжил Собеско, устраиваясь на стуле. — Вы здесь многих знаете?

- Почти никого, — Билон покосился на Флокасса, за несколько столиков от них веселившегося в большой и шумной компании.

- А я вообще никого, — Собеско подхватил с тарелки Билона орешек и бросил себе в рот. — А с вами как-то уже успел познакомиться.

- Может, все-таки скажете, чем вы здесь занимаетесь? — предложил Билон. — Ведь не наведением же конституционного порядка, верно?

- Верно, — ухмыльнулся Собеско. — Но больше, извините, сказать не могу.

- Не для печати, — Билону все же ужасно хотелось узнать, что здесь может делать старый друг.

- Да знаю я это ваше «не для печати», — ухмылка Собеско стала акульей. — Потом такое накрутите, что сам рад не будешь.

- Ну, не стоит возводить напраслину на всех журналистов, — Билон старался говорить спокойно и расслабленно. — Вы хоть кого-то из них знали?

- Да, и очень близко, — отрезал Собеско. — Мы были друзьями. Если вы знаете обо мне то должны понимать, о ком я говорю.

- Майдер Билон, — произнес Билон чужим голосом.

- Да. И сейчас я его ищу. Мне надо срочно найти его до завтра.

- А к вашим коллегам не обращались? — насторожился Билон.

- Да какие они мне… — с досадой махнул рукой Собеско. — Нет, не обращался. А вы его лично знали?

- Слышал, — обтекаемо сказал Билон.

Он внезапно осознал, какие ощущения испытывает человек, которому приходится красться по тонкому, потрескивающему под ногами льду.

- И вот так все, — недовольно махнул рукой Собеско. — Все о нем слышали, но никто не знает, где он сейчас и что с ним. Вы, кстати, немного похожи на него — не лицом, но, скорее, манерой поведения.