Время жизни

Обычное дело, описать невозможное, дать понять, что они издеваются, что не позволят какому-то наемнику диктовать какие-то условия. Наемник зацепится за эти слова, сперва начнет придумывать, как бы настоять на каком-то еще месте встречи, как вдруг… он понимает, что он уже знает такое место. Открытое, у всех на виду, но здесь Корпорации не следят друг за другом. Здесь царит перемирие. Идеальное место, о котором глупцы, которые с ним назначают эту встречу, даже не подумали. Он придумает место. И теперь он будет настаивать на нем.

Спустя еще шесть часов переговоров Улисс довольно отвалился от терминала. Встреча состоится там, где требовалось, тогда, когда необходимо. К началу операции будут готовы лучшие люди, и ловушка захлопнется. Осталось только принять горизонтальную позу и дать измученному организму отдохнуть оставшиеся часы. Сам он спать не будет. Нужно попробовать уловить эту потерянную мысль, этот забытый в мозаике факт.

Перед самым пробуждением Улиссу неожиданно приснился сон. Он уже не помнил, когда с ним, круглосуточно бодрствующим, такое случалось. Физиология человека пробила брешь в каменной оболочке Соратника. Сон был простым и светлым – Улисс запомнил только ласковые лучи солнца, касающиеся щек. И незнакомый женский взгляд. Больше ничего.

Сон распался, на ходу превращаясь в физическую реальность индивидуальной монорельсовой кабинки. Не самое удобное транспортное средство в условиях мегаполиса, но сейчас Улиссу была важна скорость и комфорт. Требуется: прибыть на место за пять минут до назначенного срока встречи, пройтись, привыкнуть к месту. Ни в коем случае не показываться поблизости заранее, вообще лучше прибыть непосредственно к месту, не пользуясь пандусами и транспортными лентами – пусть цель получит возможность проследить, кто он, на чем и откуда прибыл, что ни с кем не общался, к сети не подключался, посторонних оптоэлектронных приборов при себе не имеет.

Кэб был записан на некоего Майкла Кнехта, если внимательно присмотреться к файлам союзных директорий – погибшего во время транспортной аварии много лет назад. Однако же вот он, живой, ведет машину, поглядывает по сторонам. Если все сорвется, наемника только позабавит эта тонкая ирония. Откуда ему знать, что Улисса на самом деле так зовут и что он на самом деле так выглядит. Усмешка в зеркальце на боковой панели – пора навсегда смывать этот образ. Он расскажет обо всем Коре, буквально завтра же, она поймет, ведь она до сих пор любит его, полюбит и ту новую внешность, что он создаст специально для нее. После операции даже Соратник имеет право на реабилитацию. Такой реабилитацией будет его отпуск вдвоем с Корой, наедине, он ей расскажет, он ее уговорит… и навсегда перестанет быть Майклом Кнехтом, тот уже будет не нужен. Без него будет проще, гораздо проще.

Осталась лишь одна малость. Успешно завершить сегодняшнюю операцию.

Улисс переключал на пульте канал за каналом, проверяя посты вокруг точки сбора. Все были наготове, привычным речитативом отбарабанивали первичные инструкции – в активные действия до приказа не вступать, аппаратуру активного мониторинга не выключать, слушать эфир, в случае прорыва в отсутствие других инструкций следовать за объектом на расстоянии, доложить – ребята были проверенные в деле, однако столь массовая и масштабная охота открывалась в Европе впервые лет за десять, потому лишняя проверка бдительности не помешает.

Лет за десять… Улиссу почему-то пришла в голову мысль, что, наверное, в прошлый раз такая серьезная работа проводилась, причем так же впопыхах, когда ловили его самого. Как все-таки по-иному выглядели те события при взгляде отсюда, из будущего. Тогда все казалось гораздо проще… впрочем, хватит лирики. Улисс отправил короткий пакет о начале операции в ближайший аналитический центр, пробежался по зеленым индикаторам камер обзора, радаров, сонаров и прочей контрольно-регистрирующей аппаратуры, а потом выдохнул и заглушил электронику кэба, превратив его в обычный городской транспорт индивидуального пользования. Приближалось место назначенной встречи. Приближался Хрустальный Шпиль.

Как обычно, смог вокруг атмосферной воронки светлел, одновременно уплотняясь, со стороны мегаполиса это выглядело как ватный обложной кокон, намотанный на невидимую ось радиусом сто пятьдесят метров. Т-станции монорельсового полотна общественных сетей прилегали к Шпилю с востока и запада, причем обе традиционно для этого места приходились на границу видимости, не уродуя вид находящимся внутри и не заставляя прибывших глотать клубы свинцовой пыли в вихрях у границы воздушной воронки.