Время злых чудес

«Нет, этого я уже не переживу – снова унижаться», – решительно отогнала она от себя печальные мысли и, помотав головой, сказала:

– Хорошо, пусть так. Документы? Можем особенно не уточнять, какие именно – просто важные.

– Но он же спросит, кем я работаю. Версию с бизнесом ты отвергла. Не могу же я ему сказать, что пропали отчеты об оперативных мероприятиях, – фыркнул Андрей, доедая торт. – То-то он обрадуется.

– Ну, понятное дело, что это не годится. Можно сказать, что ты, скажем, оценщиком работаешь на авторынке, – вдруг сказала Лена. – Уж это сыграть большого ума не надо, ты ж с подобными кадрами часто сталкиваешься. Скажешь, что пропал договор с клиентом, а сделка вот-вот.

– Не очень правдоподобно, но может проскочить. Как-то не хочется что-то личное выворачивать, – вдруг признался Паровозников, откладывая ложечку. – Вдруг на самом деле есть что-то такое… ну, понимаешь, мало ли… не смейся только.

– И в мыслях не было. Я сама в последнее время стала за собой замечать, что верю в какую-то чепуху типа черных кошек и вещих снов, – абсолютно серьезно сказала Лена. – Хотя, скорее всего, это тлетворное влияние Ирины Витальевны. Она ни с кем, кроме меня, особенно не общается в бюро, хотя работает там уже давно. Знаешь, мне иногда кажется, что она во мне почувствовала родственную душу – старую деву и сорок кошек в перспективе.

Паровозников изумленно посмотрел на нее:

– Ты это серьезно, что ли?

– Вполне. Личной жизни нет, времени на нее – тоже. Да и желания уже никакого, если честно. Дело за кошками.

Андрей покачал головой. В то, что Лена Крошина останется одна, он не особенно верил. Те месяцы, что он прожил с ней, убедили Паровозникова в том, что такая жена вполне могла бы приглянуться множеству мужчин, ищущих в отношениях материнской заботы. Ленка умела организовать быт так, что мужчине оставалось только благодарно пользоваться свалившимся на него счастьем. Если бы не один весьма существенный недостаток. Крошина бывала, что называется, душноватой – ее забота порой принимала какой-то карательный характер, ее было чересчур много, от этого хотелось убежать. И именно эти Ленкины черты Андрей сейчас угадывал в своей Наденьке. Но если Крошина рассталась с ним по собственной инициативе, то от Надежды ему придется избавляться, а это всегда чревато скандалами, слезами и истериками.

– Может, прогуляемся? – предложил он, подзывая официантку и вытягивая из кармана бумажник.

– Можно, – скорее по привычке бросив взгляд на часы, отозвалась Лена. Дома никто не ждал, но этот жест прочно въелся и никак не уходил.

Она сняла со спинки стула сумку, но Андрей укоризненно покачал головой:

– Крошина, ну, ты совсем уже. Я не безработный и за ужин с подругой могу сам заплатить, в одно, так сказать, лицо.

Лена рассмеялась:

– Прости, Андрюша, я по привычке.

«Если он сейчас снова упомянет Кольцова, я заору на все кафе», – вдруг подумала она со страхом, но Паровозников ничего не сказал, вложил деньги в кожаную папку и поднялся из-за стола.

– Ты машину когда покупать собираешься? – спросил он, когда они вышли из кафе на улицу и оказались в теплых сумерках большого бульвара, тянущегося на несколько километров вниз по склону. С обеих сторон пролегали рельсы, по которым то и дело проносился, гремя железом, трамвай.

– А ты хочешь мне помочь? – обрадовалась Лена. – Я думала с кем-то из водителей в гараже прокуратуры договориться…

– Да мне несложно, ты только скажи, в какой день, чтоб я не дежурил и не с суток был.

Свою старенькую машину Лена наконец-то продала за весьма символическую сумму и теперь собиралась купить новую, но ей, конечно, требовалась мужская поддержка, и предложение Андрея пришлось как нельзя кстати. Деньгами помогла мать – просто пришла однажды в контору, положила на стол перед Леной конверт, в котором оказалась банковская карточка и листок с кодом, а когда дочь попробовала возразить, жестко сказала:

– Не веди себя так. Это не деньги твоего отца, это мои личные сбережения. Тебе нужна машина. И раз уж ты не хочешь разменивать нашу квартиру, так возьми это и купи.

Наталья Ивановна развернулась и вышла из кабинета, оставив тяжелый запах духов, который Лена отчетливо помнила с самого детства.