Время золотое

И возникли картины разгромленного Грозного. Остовы домов, сгоревшие танки, изглоданный снарядами дворец Дудаева, трупы на улицах. Из разорванного газопровода вырывается рыжее пламя, озаряет снега, и среди снегов, в коконе света – цветущая вишня, разбуженная адским огнем.

«Граждане России, это он, Градобоев, рвется в Кремль по вашим трупам. Он строит свой храм из ваших гробов!»

Градобоев шел во главе колонны, как триумфатор, окруженный цветами и флагами. За ним тянулся бесконечный поток людей, ликующие, восхищенные лица. И этот поток, эти лица сменились погребальной процессией. Множество гробов плыло над толпой среди рыданий и слез. Эти кадры текущих гробов повторялись еще и еще, и казалось, что процессии нет конца и гробам нет числа. «Марш миллионов» превратился в похоронный марш, и это зрелище было невыносимо.

После передачи Бекетов позвонил Немврозову.

– Ты гений! Твои заслуги неоценимы! Когда мы победим, я поставлю перед Чегодановым вопрос, чтобы тебе дали канал. Мы накануне новых времен, и для этих времен потребуются новые символы, новый язык, новая метафора. И на это способен только ты!

– Что бы я делал без тебя, мой учитель и вдохновитель! – польщенный, воскликнул Немврозов. – Я приму от Чегоданова канал, если ты станешь моим личным опекуном и консультантом. Новой России без тебя не быть. Не Чегоданов, а ты – архитектор новой России! – И в голосе Немврозова звучала неподдельная благодарность и благоговение.

ГЛАВА 34

За три дня до президентских выборов в Москве состоялись шествие и митинг в поддержку Чегоданова. Теплым влажным утром, под весенними тучами, сквозь которые внезапно брызгало солнце, по пустому Кутузовскому проспекту, от Москвы-реки к Поклонной горе, двинулись медлительные торжественные колонны.

Их возглавляли хоругвеносцы. Могучие, в черном облачении, с железными бородами, они сжимали в костяных кулаках тяжелые древки, на которых развевались хоругви и прапоры. На громадных, шитых золотом и серебром полотнищах волновались Спасы с огромными глазами и жемчужными волосами, Богородицы в фиолетовых и алых покровах, угодники со священными книгами, ангелы с шелковыми крыльями. Грозно и восхитительно сияло серебром огромное распятие с голгофой и черепом в основании.

Шествие хоругвеносцев, их неодолимая поступь воплощали могущество Церкви Воинствующей, которая окормляет Россию хлебом духовым.

За хоругвеносцами шли православные братства. Множество женщин и мужчин несли иконы в окладах, на белоснежных полотенцах, среди горящих свечей и лампад. Они пели псалмы, и казалось, песнопения несутся из низких облаков. Вдруг брызгало солнце, на рушниках расцветали шитые шелками цветы и ягоды, озарялось чье-нибудь восхищенное женское лицо, чей-нибудь мужской торжественный лик, обращенные ввысь. Туда, где над головами струилась тонкая, жемчужного цвета, лента, изображающая Пояс Богородицы. Пояс, который заслонял Москву от всех напастей и бед, разгонял сатанинские полчища, клал предел злу и насилию.

За этой взволнованной поющей колонной, знаменующей Торжество Православия, двигался танк Т-90. Медлительный, тяжкий, рокочущий, он сотрясал окна окрестных домов. Был весь золотой – башня, пушка, броня, крутящиеся катки, лязгающие гусеницы. Он был похож на огромный церковный купол, от которого расходилось сияние. Если солнце выходило из-за туч, он сверкал, как ангельское диво, был волшебным слитком, упавшим с небес. Люк танка был открыт, и из него вырастало дерево – розовая весенняя верба, усыпанная пухом, напоенная соком, предвестница пасхальных торжеств. Знак вечного русского воскрешения, которое выводит из тьмы богоспасаемый русский народ, бессмертную Россию. Танк с пасхальной вербой проплывал, как золотой алтарь, подтверждая святость русского оружия. Казалось, на расцветающей вербе загораются лучистые свечи.

Следом двигался Союз десантников – голубые береты, тельняшки, поношенные камуфляжи. Здесь была молодежь, недавно отслужившая, еще тешащая себя буйными гуляньями в праздничные дни ВДВ. Здесь были седые ветераны, прошедшие бои под Кандагаром и Гератом. Стяги, которые колыхались над колонной, были сожжены солнцем пустынь, обуглены пожарами Шатоя и Грозного, пробиты пулями и осколками Хасавюрта и Аргуна. Впереди десантной колонны двигались инвалидные коляски с безногими героями, грудь которых украшали боевые ордена СССР и новой России. Лица инвалидов, в ожогах и шрамах, были строги и серьезны, в тайном озарении былых страданий и невзгод, перенесенных во имя Родины.

Колонну десантников продлили казаки. Одни шли пешим строем, другие гарцевали на конях. Разноцветные мундиры казачьих войск – донские, кубанские, семиреченские, уральские, амурские. Алые лампасы, золотые погоны, Георгиевские кресты. Красавец казак в седле оглянулся на товарищей, закрутил лихой ус и запел: «Из-за леса, леса копий и мечей едет сотня казаков-усачей». И весь пеший и конный строй откликнулся громогласно. Глянуло солнце, заиграло на погонах, и конь под запевалой стал играть, пританцовывая.