Время зверей (СИ)

Дурак! Я же ему можно сказать благодеяние делаю — освобождаю от мучений. А там, если он вел себя хорошо (по Корану, конечно), он попадет в рай. А в раю…ооо…как хорошо в раю! Гурии! Пиры! Толпы девственниц и груды шербета! Просто замри и дай перерезать себе глотку, и все это у тебя будет. Или не будет — но тут уж не ко мне претензии. Что нажил!

— Стойте! Стойте, пожалуйста!

Нож замер в руке Юры, он оглянулся. И я оглянулся. Чтобы увидеть небольшую бледнокожую девчонку с огромными синими глазами. Волосы у нее были белыми — то ли от природы, то ли от покраски, а прическа короткой, как у какой-нибудь зарубежной модели. Или как у лесбиянки-кобела. Девчонка шла от машины и тянула к Юре руку:

— Дай! Дай мне нож!

Юра вытаращил глаза, и глупо спросил:

— Зачем?!

— Я его зарежу! Дай! Он подсадил меня на иглу! Мразь! И насиловал со своими дружками! Дай я его зарежу! Пожалуйста!

Я осмотрел девчонку снизу доверху, и сердце у меня екнуло. Уж очень она была похожа на ту девчонку, которую я некогда…не спас. Ту, которую мучили и убили бандиты. Я за нее отомстил, но ей-то что с этого? Ей уже все равно… Но хоть эту спас. Хмм…наверное. От наркоты спасти нельзя, но… Не хочу думать об этом. Несколько лет жизни я ей все-таки прибавил. А девчонка правда красивая! Удивительно красивая!

— Юра, дай ей нож — кивнул я, и мой напарник (все-таки напарник, ведь он решился, почти сделал) отдал девчонке нож. Та взяла его неумело, но крепко — обратным хватом. Рука ее теперь не дрожала.

Я следил за ней — мало ли…нельзя судить о человеке, вернее о его способности нанести вред — по внешности. Большинство маньяков выглядели в высшей степени благообразно и вызывали доверие у жертв. Как Чикатило, к примеру. Махнет девчонка ножиком — и нет несчастного Юры. Да и самому отворачиваться от нее не стоит — те, кто недооценивает потенциального противника, долго не живут.

Но девушка не выказала никакой агрессии ни ко мне, ни к Юре. Она вообще выглядела странно — остановившийся взгляд, движения, как у зомби — медленные, плавные. И одновременно дерганные. По крайней мере так изображают зомби в голливудских киношках. В жизни я же ведь их не встречал, так что точно сказать не могу.

Подойдя к стонущему Мураду, девушка наклонилась над ним, и секунд двадцать смотрела мужчине в глаза. Потом каким-то механическим, металлически-каркающим голосом сказала:

— Помнишь меня? Помнишь, как я просила меня не трогать? Помнишь, я говорила, что еду к маме? Что меня ждут? Что будут плакать? Ты смеялся. Сейчас тебе смешно? Смешно?! СМЕШНО?! СМЕШНО?!

С каждым «смешно» она вонзала нож в тело Мурада — куда попадет. В плечо. В грудь. В лицо. Неглубоко, чтобы только нанести рану. Чтобы сделать побольнее. А когда он попытался закрыться руками, что-то залопотал, вытаращив глаза от ужаса — она стала бить в руки — колоть, резать, рубить. Ее белое платье покрылось пятнами крови — кровь брызгала из ран, заливая ей и одежду, и лицо, и через пару минут девчонка выглядела так, будто ее валяли на полу в какой-нибудь бойне.

Напоследок она воткнула нож в живот Мураду, и хохоча, двумя руками потянула рукоять вверх, рассекая до самой грудины.

Мурад к тому времени то ли был мертв, то ли потерял сознание — в любом случае, он уже не сопротивлялся и сидел, бросив руки на землю рядом с собой и повесив голову на грудь. Скорее всего — мертв, потому что когда тебе распарывают брюшину, ты тут же очнешься и начнешь как можно громче вопить.

— Возьми! — девушка протянула залитый кровью нож Юре, и тот отшатнулся, как от ядовитой змеи. Все-таки слабоват мой напарник!

— Давай сюда — протянул я руку — Тебя как звать?

— Рита. Или Марго…Маргарита я — бесстрастно-опустошенно сказала девушка, и побрела к машине, в которой ее привезли. Залезла на заднее сиденье, и осталась сидеть, прикрыв глаза и запрокинув голову.

— Совсем у Ритки крыша поехала! — вполголоса сказала пухленькая девчонка, на вид лет пятнадцати, не больше — Колется постоянно, все больше и больше. Говорит, иначе не выдержу.

— Все колются? — не выдержал, спросил я.

— Почти все. Или курят. Или бухают! — пояснила другая девушка, худенькая брюнетка в школьной форме с коротким подолом. На ней белые чулки и от нижнего края юбки до края чулков виднелась полоска голой кожи шириной с ладонь. Это должно было выглядеть очень сексуально — для педофилов, мечтающих подмять школьницу-малолетку (она и изображала такую школьницу), но мне было только противно. Да, я за легализацию проституции, но лишь для того, чтобы государство наконец-то взяло под официальный контроль все публичные дома и подобные заведения — как и было когда-то, до революции. Чтобы девушек осматривал доктор, и чтобы в «работницы» публичных домов не попадали вот такие несчастные малолетки. Взрослые имеют право распоряжаться своей жизнью как хотят — пусть хоть в топке сожгут свою жизнь, но эти подростки…

Тело у них как у взрослых женщин, а вот мозги! Ну как можно сесть в машину к нескольким кавказцам? Как можно было поверить и пойти на работу к этим уродам? Неужели не понимали, чем это может кончиться?