Время Зверя

— Каким еще?.. — опешил следователь.

— Ну когда они летом приезжали, парень этот бритый с женой своей, так жена его, она вроде в положении была… — охотно разъяснила баба Даша.

— Не было там ребенка, — убежденно произнес сержант. — Кроватка детская была, пеленки-распашонки… А ребенка не было. Точно.

— Виталик! — всплеснула руками бабка при виде угрюмого подростка, выходящего из калитки. — Ты что здесь делаешь?

— А это он нас вызвал… — пояснил следователь. — Вот что, мальчик, ты сейчас иди домой, хорошо?

Виталик, показавшийся Ахабьеву смутно знакомым, кивнул патлатой головой и побрел по улице, не обращая внимания на бабу Дашу.

— Отмороженный какой-то пацан, — сообщил Ахабьеву по секрету следователь, проводив Виталика взглядом. — Сунулся в калитку, увидел кровь на окнах, и вместо того, чтоб позвать родителей (будить он их, видите ли, не захотел!), залез в дом, обошел трупы (ими как раз псина эта обедала!), нашел мобильник и позвонил нам. Мол, поселок Сосновка не телефонизирован — так и сказал! — а пешком до трассы идти пять километров… У меня тут омоновцы наизнанку выворачиваются, трупы-то изувечены — не дай бог, а пацану хоть бы хны…

— Простите, — сказал Ахабьев, — я вам больше не нужен?

— Нет. Вы свободны… Дело-то ясное, — оптимистично заявил следователь. — Но если что — мы вас вызовем.

— До свидания, — вежливо сказал Ахабьев и посторонился.

Трое крепких парней в бронежилетах, держа на отлете автоматы, кряхтя и ругаясь тащили сквозь калитку набрякший от крови тяжелый брезентовый куль, из которого торчала передняя лапа и лобастая голова ротвейлера…

* * *

«Основным доказательством метафизической природы Зверя я склонен считать необычайное поведение охотничьих собак. Великолепно тренированные лайки, гончие, легавые и даже мастифы, почуяв Зверя, принимаются жалобно скулить, повизгивать и стремятся как можно скорее спрятаться в конуру или удрать подальше от греха. Такое поведение свойственно скорее комнатным собачонкам, но никак не охотничьим псам, не раз и не два загонявшим как волков, так и лосей.

Эта странность остается для меня необъяснимой и пугающей тайной, но в одном я теперь твердо уверен — при охоте на Зверя собака человеку не помощник.»

Из дневников Аркадия Матвеевича Ахабьева, унтер-егермейстера Его Императорского Величества.

* * *

Сосновка действительно была очень сонным поселком. Только к девяти утра немногочисленные дачники покинули свои дома и начали испуганно обсуждать утренние события, собираясь на лавочках у заборов. Основным источником информации служила, разумеется, баба Даша, а главными предметами обсуждения — ротвейлер-людоед и героический мальчик Виталик, чуть ли не собственноручно укротивший опасного хищника.

Ахабьев уклонился от почетной роли очевидца и не стал принимать участия в оханьи и аханьи по поводу кровавого месива, украшавшего окна шикарного коттеджа. Ахабьев решил вообще не выходить на улицу. Он уселся у окна, отодвинул занавеску и начал наблюдать.

Спустя десять минут, когда история успела обрасти леденящими душу подробностями, Ахабьев поймал себя на том, что уже не вслушивается в пустопорожний бабий треп. Он вспоминал тот испуг, охвативший его в лесу при мысли, что Зверя могли убить.

Это был приступ самой настоящей паники, очень неожиданный и совершенно не свойственный спокойному и выдержанному Ахабьеву. Теперь удивлялся самому себе: неужели ему так уж необходимо убить Зверя лично, своими руками? Откуда эта непонятная ревность и жажда… мести?

Да, мести. Именно мести. И не ревность, а одержимость. Та самая одержимость, что заменила собой вспыхнувшую шесть лет назад ярость вспыхнувшую и выгоревшую дотла… Теперь уже не азарт и ослепляющая ненависть тянула Ахабьева в лес. Впрочем, и хладнокровной расчетливости не осталось места в его душе… Я стал маньяком, подумалось ему. Маньяком, чей ритм жизни зависит от фазы луны. Маньяком, который и живет-то лишь ради убийства Зверя… И раз за разом терпит неудачу… Снова и снова допускает ошибку и позволяет Зверю уйти…

В этот раз ошибки быть не должно. В этот раз Ахабьев был твердо намерен сделать все правильно. Чтобы этот раз стал последним.

Поэтому надо все время быть начеку, сказал себе он. Никогда не расслабляться. Всегда следить за своей спиной. Не упускать ни малейшей детали. Продумывать все на десять шагов вперед. И тогда…