Времяточец: Бытие

— Эта лодка была единственным способом попасть на остров Утнапиштима. Так что, даже если бы я и хотел вас туда отвезти, я не смогу это сделать после того, как этот идиот порубил мачту и вёсла. Теперь мы тут застряли.

У Эйс замерло сердце — она поняла, что он говорит правду.

— А заменить их нельзя? — спросила она.

Уршанаби слабо хохотнул в ответ. Он обвёл рукой вокруг:

— Вы тут где-нибудь видите деревья?

Он был прав. В этом вулканическом ландшафте было немного кустарника, травы, но ничего такого размера, чтобы можно было соорудить замену мачты или вёсел. Последнее дерево, которое могло бы пригодиться в качестве материала, она видела три дня назад… Ей страшно было даже думать о том, что нужно три дня идти обратно, а потом тащить сюда дерево.

Но… что тогда делать? Она посмотрела в чёрную воду, и от всего сердца пожелала, чтобы Гильгамеш оказался под её поверхностью. Желательно с бетонными блоками на ногах.

* * *

Доктор вдруг понял, что он единственный, кто остался стоять: остальные при виде царя распростёрлись на полу. Он доброжелательно протянул руку.

— Как поживаете? — вежливо обратился он. — Вы, должно быть, царь Агга. Я много о вас слышал. Насколько я понимаю, у вас есть проблема, разобраться с которой я могу помочь.

Не обращая на него внимания, царь медленно ступил вперёд. Конец его скипетра на короткое время задержался на плече Нинани.

— Встань, — сказал он ей усталым голосом.

Она поспешно встала, и он покачал головой.

— Дочь, что ты тут делаешь?

— Пытаюсь помочь, — печально сказала она.

Агга фыркнул:

— И обсуждение измены должно помочь?

— Мы не обсуждаем измену! — вспыхнула она. — Мы говорим о том, как сломить власть Иштар над тобой.

Агга указал скипетром на Энкиду:

— А это, значит, не обезьяно-человек, который служит Гильгамешу?

Нинани неуверенно посмотрела на неандертальца.

— Да… Но он говорит, что хочет помочь нам.

— А что же ему ещё говорить? — сразу согласился Агга. — Он хочет помочь Гильгамешу захватить мой трон. Мы все знаем, что царь Урука видит в нас своих врагов. Или военный трофей, который можно добыть.

Он посмотрел на Эн-Гулу.

— А это кто?

— Она жрица из храма Иштар, господин, — робко ответила Нинани.

Кивнув, царь повернулся к Доктору, который вежливо приподнял шляпу и улыбнулся.

— Ясно. А ты, наверное, тот не потерявший сознание человек, которым интересовалась Иштар вскоре после разрушения её храма?

— Ах, да… — ответил Доктор. — Я могу это объяснить. Понимаете…

Агга взмахнул скипетром, чтобы Доктор замолк.

— Не нужно мне ничего объяснять. Мне это не интересно. Но я тебе кое-что объясню, — его взгляд впился в глаза Доктора. — За то, что ты со своими спутниками сделал с её храмом, Иштар едва не разрушила мой город. Я не буду этим рисковать. Она сказала мне, что у неё есть ящик, который может опустошить все человеческие земли. Я этим её словам верю, и не стану рисковать вызвать её гнев тем, что выслушал дураков, которые замышляют что-то против неё.

— Если вы не выступите против неё, она вас поглотит, — сказал ему Доктор.

— Нет, — ответил Агга. — Если мы выступим против неё, она нас всех уничтожит. Я не буду этим рисковать.

— Вы совершаете большую ошибку, позволяя ей шантажировать вас.

Не желая слушать, Агга повернулся к страже.

— Отведите обезьяно-человека и его спутников в камеру, — приказал он. — Я останусь с принцессой, чтобы поговорить с ней наедине.

Он безразлично смотрел, как выполняется его приказ.

Прежде, чем выйти, Доктор в последний раз бросил на него взгляд, полный жалости и презрения. Затем двери закрылись.

С тяжёлым сердцем Агга снова повернулся к дочери.

— Нинани, — вздохнул он. — Я люблю тебя так же, как я любил твою мать. Я понимаю, что то, что ты делала это заботясь обо мне. Но… — и его голос стал жёстким. — Больше никогда даже и не думай помогать мне таким образом. Я сам принимаю решения, а ты должна им полностью подчиняться. В противном случае, хоть ты и любимая дочь, ты будешь наказана. Тебе всё понятно?

Покраснев от стыда и сдерживаемой обиды, Нинани коротко кивнула. Он обращался с ней, как с глупым ребёнком!

— Хорошо.

Он заметил гнев в её глазах.

— Я понимаю твои чувства, дочь. Ты делала лишь то, что считала верным. Но если бы Кишем правила ты, а не я, ты бы скоро узнала, что для принятия решений нужно обдумать очень, очень многое. Мудрый царь скрывает свои мысли и не делится ими. Твоя идея напасть на Иштар могла показаться тебе умной, но на самом деле безумно опасна. У неё есть способности, которых мы не понимаем, и её гнев, если он будет вызван нами, может нас погубить.

Нинани больше не могла сдерживать свой гнев.

— И мы будем сидеть и ничего не делать, позволяя ей делать всё, что ей захочется? — закричала она. — С чего ты взял, что она не планирует убить нас в любом случае? Ведь лучше же умереть, сражаясь за свободу, чем умереть как рабы!

— Умирать никогда не лучше, ни по какой причине, — наставлял её отец. — Пока мы живы, мы можем надеяться.

— Надеяться? — осмелев от его мягкого голоса, Нинани дала волю своим эмоциям. — На что мы можем надеяться, если из страха перед ней ты садишь в тюрьму тех, что мог нам помочь?