Времяточец: Исход

А в центре всего этого, в своих центрах управления находились бесстрастные расчётливые фигуры в чёрных кителях, похожие на того, кто ходил внизу. Повелители войны. А позади них, помогая им, манипулируя ими, предоставляя им необходимую технологию, стоял повелитель времени, называвший себя Главнокомандующим.

Или, по-немецки, der kriegslieter.

– Что же, ещё более прозрачного намёка он мне не мог дать, – пробормотал Доктор. – Это просто не честно. Я же уладил это много лет назад. И я думал, что он погиб.

Доктор дорого тогда заплатил за свою победу. Вмешательство в ход времени было настолько обширным, из своего времени было изъято столько солдат, что Доктор был вынужден просить свой народ, повелителей времени, о помощи.

Помощь ему предоставили... но не даром. Заполучив его в свои руки, повелители времени судили его за большое число настоящих и выдуманных преступлений. У Доктора всегда было чувство, что его настоящие преступления заставляли их чувствовать себя дураками. Как бы там ни было, суд прошёл как положено. К суду повелители времени всегда относились очень серьёзно, – подумал Доктор. Это была скорее церемония, театральное представление, идущее своим ходом к заранее известному выводу.

В целом, в общем-то, с ним обошлись не слишком жёстко. Его спутников, Джейми и Зоуи, вернули в их жизни, в их времена. Самого же Доктора присудили к принудительной регенерации и ссылке на Землю. Но ещё до этого они наказали Повелителя Войны.

Для него снисхождения не было. Его приговорили к темпоральному разложению, аннулированию всего его существования – высшая мера наказания.

Но вот он тут... или кто-то очень на него похожий. И ведь беглый повелитель времени, Главнокомандующий, как он называл себя, был убит самими повелителями войны во время какой-то их внутренней размолвки...

Воспоминания Доктора были прерваны усиленным голосом, эхом пронёсшимся по всему каменному залу. Внизу его неподвижно слушали шеренги странно похожих друг на друга блондинов-эсэсовцев.

– Доктор! – позвал голос. – Говорит Главнокомандующий. Если вы здесь, Доктор, а я уверен, что вы здесь, то пройдите в главное помещение Северной Башни. Но поторопитесь, Доктор. Ваша молодая спутница здесь, и очень скоро она будет в беде. Поспешите, если хотите застать её живой.

Доктор увидел какое-то движение в центре зала. Затем он увидел Эйс. Её привязали к деревянному столу, а сам стол подняли, облокотив на каменную колону. Кригслитер стоял рядом с колонной, держа в руках трость с серебряным набалдашником. Он повернул набалдашник, и кончик трости загорелся красным светом. Он взмахнул тростью по диагонали в направлении стола, и верхний левый угол стола упал. Кригслитер отрезал правый верхний угол.

Остановившись, он произнёс в микрофон:

– Вы поняли идею, Доктор? Моя лазерная трость – инструмент прецизионный. Но ваша подруга рискует всё сильнее. Если я не рассчитаю, она может остаться без уха или без пальца, или даже без руки или без ноги. Не волнуйтесь, она не умрёт. Раны при этом прижигаются, и я позабочусь о том, чтобы оставить для нашего ритуала достаточно большой её кусок.

Он взмахнул лазерной тростью по дуге и отрезал верхнюю часть стола и прядь волос Эйс.

– Доктор! – закричала Эйс. – Если ты тут, то не выходи. Он блефует!

Кригслитер взмахнул тростью ниже, отрезав нижнюю часть стола вместе с носком туфли Эйс.

Доктор встал и сложил ладони рупором.

– Ладно, – крикнул он. – Представлению конец, я тут!

Все, кто был в зале, повернулись к нему.

Доктор спустился по лестнице и пересёк зал. Он на ходу раскрыл нож, и сразу обрезал путы, удерживавшие Эйс на изуродованном столе.

– Вот так появление, Доктор, – сказала она. – Не бойся, им меня не запугать, – и она повисла без чувств на его руках.

***

Герман Геринг сидел за своим столом в Канцелярии. Уставившись в пространство, он сжимал и разжимал кулаки. Один из хитрейших мозгов Нацистской Германии просчитывал варианты.

Действовать было рискованно. Но не действовать могло быть ещё рискованнее. Когда кто-то против тебя что-то замышлял, было очень неплохо нанести удар первым, причём сильный удар. Это доказал сам Фюрер своими действиями в 1934 году. Он уничтожил всех лидеров своей личной армии – коричневорубашечников – во время Ночи длинных ножей. Две тысячи казней за один день.

Генрих вздрогнул, вспомнив, как малыш Гейни спокойно сверялся со списком убитых, отправляя ещё четверых коричневорубашечников на расстрел, когда оттаскивали тела предыдущих четверых. Они продолжали убивать, пока их не стало тошнить от этой бойни. В конце концов даже расстрельная команда не выдержала.

Тем не менее, некоторым образом это воспоминание его ободрило и воодушевило. Вряд ли Фюрер будет возражать, если Геринг будет всего лишь следовать примеру своего лидера. Кроме того – и этот мотив был для него особенно важен – это будет чертовски весело!

Он стукнул правым кулаком по столу, отчего стоявшее на нём украшение в виде свастики подпрыгнуло на несколько сантиметров.

– Я это сделаю! И пускай Доктор молится, если он ошибся. Я тогда этого чертёныша лично пристрелю.