Времяточец: Откровение (ЛП)

Маленькое тело, в котором находился Времяточец, начало дёргаться и изгибаться, его мышцы сокращались из-за внутреннего давления. Ноги не выдержали, и тело свалилось на землю.

С мерзким треском костей тело Чеда Бойла лопнуло и раскрылось. Из раздираемой плоти хлынула кровь, и изнутри вырвались наружу сверкающие металлические кольца. С триумфальным видом из шеи вырвалась драконья морда.

Обрывки человеческой формы Чеда Бойла смялись под сверкающей массой огромных металлических ламелей, лапы разметали в стороны обрывки хрупкой человечности, пока не осталось от ребёнка ничего.

Времяточец принял свою истинную форму.

Эйс поняла, что плачет, злясь на то, что нечто такое способно так просто отбросить человеческую жизнь. Она не сразу поняла, о ком именно она плачет.

О Чеде Бойле, о её мучителе.

Она надеялась, что где-то найдётся рай и для него.

Доктор смотрел, его лицо потемнело от древней силы. Времяточец метался по сцене, вытягивая энергию из собравшихся демонов бессознательного. Они визжали, пищали и исчезали, растворяясь в бурлящем океане чёрного пара, который расползался по зрительному залу и растворялся, засасываясь в растущую фигуру Времяточца. Руки росли, из пальцев вылезли похожие на сабли когти. Ноги и туловище слились в гигантский извивающийся хвост из блестящей стали. Грани драконьей головы смялись и разгладились, превратившись в лицо молодой женщины. Зрачки глаз Времяточца, последний остаток души Бойла, исчезли, и их сменили красные, светящиеся злым интеллектом. Новая форма закричала от боли и триумфа.

— Зайди в ТАРДИС! — крикнул Доктор Эйс. — Быстро!

Эйс прыгнула в дверь корабля, не успевая следить за окружением, которое менялось всё быстрее и быстрее, цвета и формы размывались в чисто белую пустоту. Остались лишь синяя полицейская будка и два противника, повелитель времени и Времяточец, стоявшие лицом к лицу. Изменённая Катака возвышалась над маленькой фигуркой Доктора. Выглянув из двери, Эйс увидела, как существо подняло голову и заревело.

— Не будь дурой! — орал Доктор. — У тебя нет причин сражаться, тебе нечего больше добиваться!

— Твоей смерти, Доктор! — проревел монстр. — Твоей смерти!

Оно дунуло струёй голубого пламени прямо на стоявшего перед ней Доктора; он закричал, его одежда загорелась, а кожа начала усыхать. Какую бы силу он не призвал для исцеления себя, она не была бесконечной. Он шатнулся вперёд, заслонился рукой, а Времяточец наклонился вперёд и раскрыл рот, чтобы проглотить эту надоедливую букашку.

Доктор обернулся на Эйс, и в эту секунду женщина из Перивейла увидела на его лице подобие гордости. Он словно прощался.

Доктор отвернулся и посмотрел на опускавшиеся на него челюсти.

— Слишком много смерти. Слишком много конфликтов! — крикнул он Времяточцу. — Это должно прекратиться немедленно! Сгинь!

Он протянул руку и дотронулся до существа.

Вселенная вспыхнула светом.

***

В розарии первый Доктор смотрел на идеальный цветок, который ему принёс пятый Доктор. Сарлейн. Он хорошо прижился в саду, и старый Доктор улыбался и кивал. Это был тот самый цветок, который он так долго пытался вырастить.

Любуясь цветком, сидевший рядом на корточках молодой Доктор улыбнулся, встал, засунул руки в карманы.

— Что же, мне пора, — улыбнулся он. — Нужно приготовить площадку, найти старую биту. Хорошо быть снова свободным. Ты не придёшь сыграть?

— Конечно, — засмеялся старик, держась руками за лацканы алой прайдонской мантии. — От игры я никогда не отказываюсь.

***

Доктор плавал в пустоте, его тело включало в себя миллиард точек-галактик, медленную вспышку ядерной жизни. Грубая сфера космоса расцветала внутри него, росла у него на глазах, жизнь теснила ночную тень. На его глазах расцветали и рушились космические цивилизации, концепции порядка и хаоса разрастались и ужимались, рождались и умирали вместе со своими культурами языки, каждый из них стремился описать то, что было внутри Доктора. Ни одному из них это не удавалось.

Этот момент продолжался вечно, Доктор созерцал эту внутреннюю прогрессию как течение бесконечной музыки, бесконечный ремикс, в котором одна тема возникала, чтобы оттенить другую; жизнь, смерть и возрождение. Во вздымающихся галактиках, окружённых сияющими квазарами, звёзды расцветали и коллапсировали, их скопления разбивались друг о друга под действием гравитации. Законы формировались из того, как вещество играло в вещество, и эти законы нарушались на поверхности и в центре сферы.

А затем появился Времяточец.

Как верно подметили поэты многих культур, он окружал сферу вселенной, а значит, и Доктора. Он проглотил собственный хвост, бесконечно питаясь самим собой. Он был всем, что было и что будет. Сражаться с ним было всё равно, что воевать с закономерностью, кричать навстречу шторму. В его чешуе отражался свет космоса и все его крохотные войны.