Всадник

Дальнейшее можно сравнить с показательными выступлениями пиротехников, от души повеселившихся на разноцветном празднике ледовых скульптур где-нибудь на льду холодной северокитайской реки Сунгари. Уже вполне сухой и закованный в обычный голубоватый панцирь предводитель Сард во главе с мирно впущенным в Рэтлскар отрядом эфестов выезжает из ворот дворца, и Дети берут город. В истории подобные взятия обычно описывают разными красивыми выражениями. «Пустили на поток и разграбление», «оставили на милость победителя», «дали три дня на грабеж» и так далее. Никакого грабежа не было – как не было и милости. Эфестов не интересовали богатства Рэтлскара. Вернувшийся из тысячелетнего сна Оррант сказал, что город, укрывающий убийцу Ура, должен погибнуть, и теперь, когда они с Сардом вернули военачальнику ребенка – как было условлено его договором с всадником, – предательский город, так и не выдавший гексенмейстера, должен был погибнуть.

Фонтаном брызнуло в небо молочное, голубое, прозрачное, переливчатое стекло. Мелодично звеня, осыпались ажурные арки, хрустальные мосты и навесные переходы. Летели со стен вниз и, звонко ударяясь в стеклянные полусферы, рассыпались цветной крошкой глазурованные панели. Смешались в воздухе желтые, красные, золотые листья и птицы, а над поселением как будто поднялся, отделившись от людей, и повис тонким отчаянным облаком крик погибающего города, пахнущего померанцами, как кровью. Этому городу было некуда бежать.

Ни единого человека не тронули. Ни одна живая душа не получила ни царапины, ни синяка, – обезумевшие от ужаса люди толпились на улицах, стекались на главную площадь, где Древо основания выпустило розовые цветы и покрылось робкими зелеными почками, и жались друг к другу, обнимая своих детей. Детей – потому что в музыкальном – действительно музыкальном – грохоте разрушения, наполнившем Рэтлскар, раздался легкий топот десятков маленьких ног, и откуда-то – то ли с глиняных стен, окружавших поселение, то ли просто из улиц или стеклянных дворцов на центральную площадь выбежали мальчики. Те самые, пением которых начинался в военном поселении рассвет и заканчивался закат. «Господин Уго отпустил нас», – говорили они, и никто не спрашивал их, кто такой этот господин, почему он отпустил их именно сейчас, почему никто не понимал, что они отсутствовали и что все это значит. Крики ужаса сменились слезами счастья. А эфесты продолжали путь, ровняя поселение с землей.

Вернемся в военачальничий дворец. Пройдем – а лучше проедем, как здесь принято – многими коридорами в глубь мрачного замка, напоминающего дворец критского царя Миноса, достигнем тронного зала и уткнемся взглядом в собственно трон. Те, кто помнят начало приключений магистра Делламорте в Уре, может быть, узнают в троне тот, на который пыталась усадить всадника страшная Бабушка – привратница красного Камарга. В те далекие дни путешествий нашего героя на материке, закончившиеся для него падением со скалы и возвращением в почти современную нам Европу, он отказался сесть на это «главное кресло». Но не сейчас. И потому-то в ромбовидном тронном зале военачальников поселения Рэтлскар мы видим магистра искусств Делламорте, преудобно устроившегося в кресле на вершине широкой лестницы-подиума. На нем обычное его одеяние цвета ночи и серебряная маска. На подлокотнике – за неимением лучшего места – лежит знакомая нам книга, забранная в полотняную обложу с кожаными вставками и зелеными медными заклепками, а магистр листает ее так, как праздный посетитель листает буклет двухнедельного тура куда-нибудь «на острова».

Что ж, войдем в тронный зал и мы.

– Ты вернул Фаэтона! – вскричал Орах.

– Твое второе имя – Очевидность, военачальник? – поинтересовался Делламорте, отрывая взгляд от Полотняной книги.

– Этой ночью в городе не появлялись наездники!

Магистр ничего не ответил на это, лишь поправил заклепки на левой манжете.

– Люди, пораженные змеиной болезнью, излечились! Они разбили крышки сундуков, вышли, содрали маски с членов Трибунала и заперли их… в своих сундуках! Мне пришлось послать в Карантин карабинеров, чтоб выпустить Вадиши и его людей.

Это известие крайне позабавило магистра – он рассмеялся почти весело и сказал:

– Нет змей – нет и змеиной болезни, Орах. Возблагодарим же за это Жуков.

– Как ты сделал это, преобразователь?! – потребовал Орах.

– Тебе не понять, бывший военачальник.

Орах застыл в ужасе, но возражать до поры поостерегся.

– Скажи, как!

– Ты же сам назвал меня преобразователем.

– Так как же?

– Я представил большой альпийский луг весной…

– Что такое «альпийский»? Что такое «весной»?

– …представил цветы на зеленой траве – нарциссы, тюльпаны и прочие крокусы…

– Разве бывает зеленая трава? Что такое нарциссы, тюль…

– …представил большую, красивую и веселую собаку с длинными ушами. Трехцветную собаку породы бернский зенненхунд по имени Старый Пастух…

– Что такое собака? Что такое пастух?!..

– …и когда эта собака, вдоволь набегавшись по лугу, сделала круг и побежала ко мне, змеи и их наездники закончились.

– Как?..

– Приблизительно так, как я сказал.