Всадник

Создатель поместил в созданный мир и хитроумие – его олицетворяли люди, существа, которым никогда нельзя верить. Ланцол, жизнелюб и мизантроп, не дал им ни особенных богатств, ни навыков в обращении с орудиями, лишь умение быстро обучаться, непредсказуемо реагировать… и творить магию. Город, которому суждено было стать человеческой столицей, он назвал Камаргом[6] и разместил там нерушимую и до поры запечатанную Библиотеку.

С такого-то боевого порядка и начиналась Terra Blanca[7]. На протяжении всей ее истории именно эфестам, гиптам и людям суждено было оставаться ключевыми действующими силами в этом странном мире, привязанном к привычной реальности одной лишь пуповиной непонятного замысла. Последующие Копьеносцы, наследники загадочного дара, совершенствовали Белую Землю: наполняли ее содержимым (кто-то добавлял княжества, кто-то странные креатуры), обогащали явлениями и артефактами… но не пользовались ею. Возможно, просто не знали как.

Как снам достаточно нескольких тонких секунд, чтобы развернуться во всем сумасбродном великолепии, так и Управляющая Реальность существовала в собственном потоке времени. Родриго, ее демиург, знал: стоит ненадолго забыть о ней, и жизнь там двинется в неизвестную сторону. Поэтому он не выпускал свое детище из-под контроля и до самой смерти проводил за его совершенствованием все время, свободное от престола и удовольствий. Но его век закончился, а затем закончился век его сына, и незаконнорожденного внука Джованни[8], и более отдаленных потомков… Чем больше времени отделяло последних Ланцолов от великого предка, тем сложнее становилось для них поддержание Ура, насущнее борьба с Гаттамелатой[9]. Все это время хитрый и недобрый мир старался самостоятельно существовать, торопился прожить подольше, учился защищаться.

Читатель не раз встречался с самой элементарной иллюстрацией принципов теории вероятности: если подбросить монету очень большое количество раз (скажем, миллион), в половине случаев она упадет вверх орлом, а в половине – решкой. Но что, если мы имеем дело не с монетой, а с сияющим камнем, переливающимся в свете солнца всякий раз новыми цветами? Кто возьмется сказать, какая последовательность красок получится, если мы подбросим этот камень один раз на солнечном берегу моря, один раз в тени, а один раз под фонарем при свете нарождающегося месяца? В какой-то накопленный момент взаимодействия сил в Белой Земле стали слишком сложны – а значит, непредсказуемы и неуправляемы.

Лишь у одного потомка средневековой династии достало мужества вознамериться использовать Terra Blanca по прямому назначению. Этим человеком был Гвидо Ланцол. Его план был амбициозен и прост – связать все разрозненные нити зачарованного мира воедино, создать город – сердце Ура – и, воцарившись в этом сердце, впервые за всю историю фамилии созидателей подчинить могущество Белой Земли той цели, для которой она создавалась: овладеть волей настоящего, живого человеческого общества.

Мы не знаем, что Гвидо сделал бы потом, и не станем гадать – это не важно. Во-первых, о его плане прознал совет Торн, правопреемник Гаттамелаты, и последний Ланцол был убит. А во-вторых, даже если б этого и не произошло, простой палитры, задуманной создателем Ура, уже давно не существовало.

Наш рассказ – о материке и острове на Белой Земле и о том, что делал там сын Гвидо Ланцола – Винсент Ратленд.

2. О народах и об их столкновениях

Мирна – самая большая и полноводная река Белой Земли – проистекает из Южного моря (эфесты называют его Dyndynnam, буквально «горизонт горизонтов») и по пути на север пересекает несколько климатических зон. Юг этого мира очень жаркий, а в районе истока Мирны вообще располагается небольшая пустыня, где нет разумной жизни, зато ближе к северу на берегах реки вырастают высокие отроги холодных скал. В этих скалах испокон века жили эфесты, научившиеся делать оружие из тех малостей, которыми снабжает их земля, – из древесины, камней, холодного железа. Столица Эгнан располагалась в географическом центре эфестских земель. Воинственные эфесты – водопоклонники, и Мирна – их главное божество, ибо лишь вода дает жизнь, а потому эфесты уверены, что в районе южных пустынь находится огненная геенна. Они не так далеки от истины.

Эфесты очень выносливы (у мужчин по два сердца и две независимые кровеносные системы), а их регенеративные способности граничат с иррациональными. Внешне они, пожалуй, схожи с нашими скандинавами, но легче скелетом и вовсе не имеют на теле растительности помимо волос на голове. Дети Мирны быстро перемещаются и, подобно викингам, изготавливают отвары из трав, позволяющие им входить в мидр (mydr), состояние «чистой войны». Впрочем, пользуются мидром редко – это считается нарушением хорошего тона войны. Метаболизм эфестов замедлен, а температура тела на добрых десять градусов ниже, чем у нас. Эти высокие белокожие создания живут в два-три раза дольше людей, хотя далеко не столь долго, сколько практически не способные на смерть гипты.