Всадник

– Я понимаю, мон Шер, понимаю. Если не про то, то значит, ты съехал на банальщину. А это непростительно. У меня. Говоришь прописными истинами, а значит, считаешь присутствующих полными идиотами. Но я понимаю, это ничего, это бывает, дай только до деревни какой-нибудь добраться, а уж там я тебе мозги прочищу.

– Барашком …

– Кулаком, а сейчас прости, не могу, вы сударь можете мне понадобиться и, причем в полном здравии на случай отражения вражеской атаки. Кстати, потрудитесь обзавестись каким-нибудь оружием.

– Каким?

– Каким-нибудь…

Мысль была резонная, но непонятная, я никакого оружия здесь не видел. Но Дже сегодня решил, видимо, меня удивлять. Он становился и выломал два неплохих дубка, которые мы уже совместными усилиями очистили от веток и тем самым превратили в подобие палиц.

После этого разговор плелся слабо. Не знаю, виноваты ли в этом наши дубины, или что иное, например, происки высших сил, но факт остается фактом, мы двигались в молчании.

Лес стал редеть, дождик поутих и мы примолкли.

– Дорога недалеко,– вдруг промолвил Джереми.

– А?

– Дорога говорю недалеко.

Пришлось поверить ему наслово, тем более что впереди послышался неясный шумок, напоминающий человеческую речь. Мы, не сговариваясь, шлепнулись в листву и поползли. Вскоре нам открылась картинка из рыцарских романов. Пара злобных аспидов истязала несчастную девушку в синем плаще. Ну не то чтобы истязала, конечно. Скорее готовились приступить, а пока играли у нее на нервах. Один прилежно копал какую-то яму. А второй поигрывал довольно острым с виду клинком. Девушка молилась стоя на коленях, на аспидов внимания не обращая. А они не обращали внимания на нас, что было в данной ситуации совсем неплохо и увеличивало наши шансы. Рыцарей на картине не было. Они думали.

Я, например, думал, как было бы здорово иметь в данной ситуации четырехствольный мушкет. О чем думал мой друг и соратник я не знаю, но надеюсь о нечто подобном. Мы переглянулись. Девушка была симпатичной.

– Тебе правого, мне левого… – шепнул Дже. И рассуждения закончились. Дубина против клинка и лопаты не ахти, какая вещь, но внезапность решила все. Заскучали, видимо рыцари без ратного дела. Вскоре оружие наших противников перекочевало в наши руки, а прежние хозяева один со свернутой шеей, а другой проткнутый кинжалом несчастной девы валялись на дне недовырытой могилы. Кинжал у девы выхватил я, когда она внезапно вскочила при нашем появлении и попыталась оказать, скажем, так посильную помощь. Помощь мы не приняли, а кинжальчик пригодился. Она видимо им в процессе молитвы пилила свои узы.

Потом она нам чего-то сказала, типа «мерси», но я ничего не понял. Говорила она явно не по-французски. Я сказал:

– Потом,– и мы все трое скрылись в придорожных зарослях.

х х х

…………………………

В себя капитан пришел уже на улице. Он снова куда-то брел, бездумно и бессмысленно. Пока не уперся в огромный рекламный щит, на котором была изображена некая рекламная мерзость на фоне трех пирамид. Тут он отдал себе приказ стоп. Присел на бордюр, как многие окружавшие его бродяги самого бомжового вида и стал собираться с мыслями. Пора было выдвигаться, но что-то удерживало на месте. Словно сухой африканский ветер шептал:

«Не спеши…»

«Немного отдохну и пойду»,– решил Коновалов и принялся разглядывать бродяг, тем более вид большинства из них был весьма живописен. От этого увлекательного занятия Коновалова отвлек благообразный бомж вполне европейского вида. Этот типаж был наряжен в военного покроя кацавейку без рукавов и военную же кепи с козырьком цвета хаки. Притом имел при себе бороду, неприятный запах и сумку, типа авоська набитую всяким хламом.

– Привет землячек, – вежливо поздоровался он и приземлился рядом.

Коновалов отрешенно взглянул на него. Беседовать совершенно не хотелось, но бить мирного «туриста» пока тоже не было необходимости. Но звоночек какой-то сработал, капитан решил не спешить и потому ответил ровно:

– Привет.

– Табачком не угостишь, землячек?

– Бросил, не курю…

– И давно?

Бомжик порылся в своей авоське и выудил оттуда сигаретку.

– Ох, не наш ты землячек, не наш…

Коновалов удосужился открыть один глаз.

– Слушай, по добру прошу. Шел бы ты от греха.

Бомжик ухмыльнулся и прикурил, щелчка зажигалки капитан не услышал и звоночек зазвучал громче.

– От греха не уйдешь. Верно, капитан?

«Понятно»,– успел подумать Коновалов,– «Нашли. Интересно, из какого лагеря птица? Тоже мне вырядился».

Он отчетливо фыркнул, просто так. Бомжик усмехнулся.

– Верно. Быстро ты меня определил.

– А чего тебя определять. Может я вообще определяю инородца по цвету ресниц.

–А ты и впрямь хорош – почти не удивился. Владеешь собой. Спецназ?

– Можно и вас. Холи удивляться, ко мне последнее время только такие и подходят.

–С кем поведешься…

– А, ну-ну…

Помолчали.

Бомжик пыхнул и выпустил причудливое облако.

– Как тебе тут, снова?

– Отвали…

– Развели тебя капитан, ох развели…

Коновалову захотелось сказать что-нибудь резкое, но он взял себя в руки, ограничившись коротким:

– Ну, ты и гад!

– А что такого, Гад нормальное еврейское имя,– засмеялся бомж.

– Веселишься? Дальше что?