Всадник авангарда

— Я теперь ни за что не уйду, даже если… если… — она запнулась, подыскивая образ пострашнее и выпалила: — Даже если бык Брут ворвется в этот переулок! Нельзя же просто заявить, что есть опасность…

— Не повышай голос, — предупредил он.

— …опасность, и после этого гнать меня домой как ребенка! — договорила она, понизив голос почти до шепота.

Она увидела движение в доме Мэллори — кто-то смотрел из окна. Потом этот кто-то отошел, и она устремила вопросительный взгляд на Мэтью.

— В чем дело?

— В чем бы ни было, дело мое. Я тебе уже сказал, чтобы ты…

Берри шагнула вперед, внезапно оказавшись с ним лицом к лицу. Мэтью вдохнул ее запах: аромат корицы и роз, ощутимый даже в такой холодный вечер. Девушка не отводила от него взгляда.

— Ты, — сказала она спокойно, но твердо, — мне не сторож. Иногда я даже сомневаюсь, друг ли ты мне. Но я тебе друг, хочешь ты того или нет. О своих друзьях я беспокоюсь, и если вам, сэр, это причиняет неудобство, то придется уж вам потерпеть. Я достаточно ясно…

Слово «выразилась» она сказать не успела.

Потому что какая-то стена внутри Мэтью Корбетта треснула и поддалась, слегка, чуть-чуть — и лучик теплого света, пробившийся в трещину, заставил его взять Берри ладонью за затылок и поцеловать прямо в губы.

Господи, что за безобразие! Таких вещей просто не делают — так вот внезапно и просто. Но Берри не отступила, губы ее под губами Мэтью стали мягкими, рот ответил на поцелуй, и тот получился дольше и глубже, чем задумал Мэтью. Как бы там ни было, а поцелуй длился и длился… Мэтью ощутил дрожь волнения. Сердце у него забилось, и он подумал, испытывает ли она то же самое. Когда наконец их губы расстались, Берри что-то тихо прошептала — возможно, это был выдох удивления, или же приглашение продолжить эту сладостную дискуссию. Мэтью заглянул в ее глаза — и ему сверкнули бриллианты. Лицо девушки стало бессмысленно-детское, будто ее вдруг потянуло в сон.

До него вдруг дошло, что же он наделал. Он снял руку с шеи Берри, но она не отодвинулась. Он сам возмутился своим безответственным поведением. Это был поступок совершенно неправильный и абсолютно неджентльменский. Но у него возникло чувство, что Берри не разделяет его возмущения, потому что она глядела на него так, будто он только что спустился со звезд.

Он сделал это только затем, чтобы она замолчала, решил юноша. Да. Она слишком громко говорила, и голос мог донестись до тех окон. Да. Вот почему он так поступил, не по какой иной причине. И сейчас стыдился своего поступка, но цель была достигнута.

— Тише, — сказал он, хотя непонятно, зачем: Берри ничего не говорила и, похоже, вообще не владела сейчас голосом.

Стукнул засов. Мэтью оглянулся через плечо и увидел открывающуюся дверь. Инстинктивно закрыл Берри рукой, защищая от опасности. Кто-то выходил из дому. Это была она, та женщина.

Ария Фамилию-Потом-Узнаем. Одета в пышное платье под лиловым плащом, а на голове — такая же лиловая шляпка с норковыми наушниками. Женщина свернула направо и быстро зашагала прочь от дома, по Нассау-стрит в сторону города. Под ботинками громко хрустели дробленые устричные раковины, потому что лорд Корнбери пока что не видел необходимости тратить общественные деньги на мощение этого района.

Чем бы ни была покрыта дорога — дроблеными раковинами, булыжниками или конскими яблоками, — но Ария Как-Ее-Там шагала весьма целеустремленно. Мэтью рассудил, что направляется она, вероятно, в «Док-Хаус-Инн», где может отдать Гиллиаму Винсенту записку для великана-индийца из четвертого номера. Как бы ни было это послание зашифровано, смысл его ясен:

Мэтью Корбетт ослушался.

Что Мэтью Корбетту на пользу, подумал он. Но, может быть, во вред владельцам зданий в Нью-Йорке?

Берри схватила его за руку.

— Что это? — Она говорила шепотом, тоже почувствовав опасность. — Мэллори замешаны?

— В чем замешаны? — Он тоже ответил шепотом.

— Не знаю, потому и спрашиваю. И в чем же они замешаны?

Мэтью наблюдал за дверью. Она больше не открылась. Доктор в такую холодную ночь остался дома. Чтобы доставить записку по назначению, вполне достаточно одной змеи.

— Я про Мэллори спрашиваю, — напомнила Берри. — Ты меня слушаешь?

— Нет, — ответил он и тут же поправился: — То есть, да. Я в смысле… — Он еще раз заглянул ей в глаза. Бриллианты стали меньше и чуть потускнели — интрига этого вечера вытеснила все остальные переживания. Но волнение, вызванное ими, было достаточно сильным. — Не могу сказать тебе всего, но Мэллори как-то связаны с этими пожарами. И с тем, что на стенах пишут мое имя, чтобы устроить мне неприятности.

— Но зачем, Мэтью? В этом же нет никакого смысла!

— Для тебя нет. И для любого другого тоже нет. Но для меня — совершенно определенный намек.

Он снова посмотрел на те окна. Хорошо, если письмо там, но даже в этом случае… как его достать? Тут две большие проблемы: одна — проникнуть в дом в отсутствие змей, и вторая — найти это письмо. Если только его не уничтожили. Если, если и еще одно если. «Такой план, — подумал он, — вполне достоин обитателей Бедлама».