Всадник без головы

— Я впервые услышал об этом некрасивом деле на второй день после исчезновения Генри Пойндекстера. До этого я был на охоте. Мне сказали, что мустангера обвиняют в убийстве. Я знал, что Морис Джеральд не мог этого сделать, и поехал повидаться с ним. Его не было дома. Там я нашел только одного Фелима, его слугу. Парень был настолько напуган всякими происшествиями, что я почти ничего не мог понять из того, что он мне рассказывал. Так вот, пока он рассуждал, прибежала собака, у нее на шее что-то было привязано. Я посмотрел и обнаружил, что это была карточка. На ней оказались слова, написанные красными чернилами… попросту кровью. Эти слова указывали место, где можно найти парня. Я отправился туда, взяв с собой Фелима и собаку. Мы пришли как раз вовремя, чтобы спасти мустангера из когтей ягуара. Я пустил пулю в эту пятнистую кошку. Тут ей и был конец… Ну что же, после этого мы доставили мустангера в его хижину. Нам пришлось нести его вроде как на носилках. Сам-то он не мог и шагу сделать. Да и с мозгами у него было неладно — парень соображал не лучше индюка в весеннюю пору. Так вот, мы доставили больного в хижину. Там он и лежал, пока не пришел отряд регуляторов и не нашел его.

Свидетель на минуту замолчал, соображая, стоит ли ему рассказывать обо всех происшествиях, разыгравшихся в хижине мустангера. Не лучше ли будет умолчать о них?

Однако обвинитель перекрестным допросом заставил его рассказать все, что произошло до того момента, когда Морис Джеральд попал под стражу.

— Ну, а теперь, — продолжал Зеб Стумп, — я хочу еще кое-что добавить.

— Говорите, мистер Стумп, — раздался голос защитника из Сан-Антонио.

— Так вот что. То, о чем я буду говорить, не столько касается подсудимого, сколько того человека, который должен занять его место. Я сейчас не стану называть его имя, только скажу о том, что мне удалось узнать. Вы же, присяжные, сами догадаетесь об остальном.

Старый охотник на минуту останавливается и переводит дыхание, как бы готовясь к пространной речи. Толпа напряженно ждет.

— Что же, господа, — продолжает Зеб, — после того, что мне пришлось слышать, а главное — видеть, я понял, что юный Генри погиб. Так же твердо я знал, что не мустангер, не Морис Джеральд совершил это грязное дело. Кто же тогда? Вот вопрос, который мучил меня так же, как и многих из вас… Не сомневаясь, что ирландец невинен, я решил выяснить всю правду. Многое было против него. И все же это не могло убедить меня. Я решил сам изучить следы в прерии. Меня особенно интересовал след одной лошади. Это был след подкованных копыт американской лошади. Одна из четырех подков ее была сломана. Вот она.

Свидетель запускает руку в глубокий карман своего камзола и вытаскивает оттуда сломанную подкову.

— Я обнаружил, что эта лошадь скакала по прерии в ту самую ночь, когда было совершено убийство. Она шла по следам лошади убитого юноши, а также и лошади того человека, которого здесь обвиняют в убийстве. Но недалеко от места преступления эти следы оборвались. Однако человек, который ехал на лошади, пошел дальше пешком. И он шел, пока не достиг кровавой лужи. Пролитая кровь — это дело его рук. Убийцу везла на себе лошадь со сломанной подковой…

— Продолжайте, мистер Стумп, — говорит судья. — Объясните, что вы хотите этим сказать.

— Я хочу сказать следующее: человек, о котором я говорю, спрятался в чаще зарослей и оттуда пустил пулю, от которой погиб молодой Пойндекстер.

— Какой человек? Кто он? Назовите его имя! Имя его! — одновременно закричало несколько голосов.

— Мне кажется, что вы найдете его имя там.

— Где?

— В теле того, кто сидит здесь без головы. Посмотрите сюда, — продолжал свидетель, указывая на неподвижное тело. — Вы увидите кровавое пятно на серапэ, а посреди пятна простреленную дырочку. Но так как на спине не видно соответствующего отверстия, то я предполагаю, что пуля застряла в теле. Давайте-ка разденем его и посмотрим.

Никто не возражает. Двое или трое из присутствующих выступают вперед, среди них и Сэм Менли. Осторожно они снимают с трупа серапэ.

Кругом мертвая тишина, не слышно даже шепота.

Все смотрят, не отрывая глаз.

Труп прострелен в двух местах — в области сердца и несколько ниже. Кровь запеклась только вокруг нижней раны. Верхняя — это даже не рана, а просто небольшое отверстие, пробитое пулей и совсем не окровавленное.

— Это, — говорит Зеб Стумп, указывая на верхнее отверстие, — не имеет значения. Вы видите, что крови здесь нет, а это доказывает, что пуля попала уже в труп. Это я пустил ее ночью возле хижины мустангера. А вот вторая — это уже другое дело. Это и была смертельная рана. И я убежден, что пуля сидит здесь. Следовало бы сделать надрез и посмотреть.

Труп отвязывают и снимают с седла.

С большой осторожностью тело покойного юноши укладывают на траву. Сэм Менли исполняет роль главного хирурга.

Наконец пуля извлечена. Ее передают присяжным. На ней отчетливо видны инициалы: «К. К. К.».

Те, кто участвовал в охоте на ягуара, без труда догадываются, чья это пуля.

— Что вы на это скажете, мистер Стумп? — спрашивает защитник.