Всадник без головы

— Я видел этого мустанга. Кобыла, вы говорите? Этого я не знал, она ни разу не подпустила меня к себе ближе чем на полмили. Я видел ее несколько раз в прерии и решил, что вам стоит ее изловить. И вот почему. После того как мы с вами в последний раз виделись, я был на Леоне. Туда приехал один человек, которого я знавал еще на Миссисипи. Это богатый плантатор; он жил на широкую ногу. Немало оленей и индюков поставлял я ему. Его зовут Пойндекстер.

— Пойндекстер?

— Да. Это имя знают все на берегах Миссисипи — от Орлеана до Сент-Луиса. Тогда он был богат; да и теперь, видно, не беден, так как привел с собой добрую сотню негров. Кроме того, с ним приехал племянник, по имени Колхаун, у которого водятся деньжата, и делать парню с ними нечего, разве что отдать своему дядюшке взаймы; и отдаст — правда, не без задней мысли: парень себе на уме. Теперь я скажу, что привело меня к вам. У этого плантатора есть дочка, большая охотница до лошадей. В Луизиане она ездила на самых бешеных, каких только можно было найти. Она услышала, как я рассказывал старику о крапчатом мустанге, и не давала отцу покоя, пока он не обещал ей, что не пожалеет денег за эту лошадь. Он сказал, что даст двести долларов. Конечно, все здешние мустангеры, как только об этом узнают, сейчас же погонятся за лошадкой; и вот, не сказав никому ни слова, я поскакал сюда на своей старой кобыле. Поймайте крапчатую — и двести долларов будут у вас в кармане! Зеб Стумп ручается за это.

— Не пройдете ли вы со мной, мистер Стумп? — сказал молодой ирландец, вставая с табурета и направляясь к двери.

Охотник пошел за ним, несколько удивленный неожиданным приглашением.

Морис повел своего гостя к навесу и спросил:

— Похожа эта лошадь на того мустанга, о котором вы говорили, мистер Стумп?

— Провались я на месте, если это не он! Уже пойман! Тебе повезло, парень, — двести долларов как с неба свалились. Черт побери, ведь она стоит каждого цента этих денег! Ну и красивая же скотина! Вот будет радость для мисс Пойндекстер!

Глава VII БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ

Узнав, что крапчатый мустанг уже пойман, старый охотник пришел в прекрасное расположение духа.

Его настроение стало еще лучше благодаря содержимому бутыли, в которой, вопреки опасениям Фелима, нашлось каждому «по глотку» для аппетита перед индейкой, потом по второму, чтобы запить ее, и еще по нескольку за трубкой. Оживленная беседа за ужином — по обычаю жителей прерии — касалась главным образом индейцев и случаев на охоте.

Поскольку Зеб Стумп был своего рода ходячей охотничьей энциклопедией, не мудрено, что он говорил больше всех и рассказывал такие истории, что Фелим ахал от изумления.

Однако беседа прекратилась еще задолго до полуночи. Возможно, что опорожненная бутыль заставила собеседников подумать об отдыхе; но была и другая, более правдоподобная причина. Наутро мустангер собирался отправиться на Леону, и всем им предстояло рано встать, чтобы приготовиться к путешествию. Дикие лошади еще не были приручены, и их нужно было связать друг с другом, чтобы они в пути не разбежались; и еще много всяких хлопот предстояло до отъезда.

Охотник привязал свою кобылу на длинную веревку, чтобы она могла пастись, и вернулся в хижину со старым пожелтевшим одеялом, которое обычно служило ему постелью.

— Ложитесь на мою кровать, — любезно предложил ему хозяин, — а я постелю себе на полу лошадиную шкуру.

— Нет, — ответил гость. — Ни одна из ваших полочек не годится Зебу Стумпу для спанья. Я предпочитаю землю — на ней и спится лучше и никуда не свалишься.

— Если вам так нравится, ложитесь на полу; вот здесь будет хорошо, я дам вам шкуру.

— Не тратьте зря времени, молодой человек. Я не привык спать на полу. Моя постель — зеленая трава прерии.

— Не собираетесь же вы спать под открытым небом?! — воскликнул изумленный мустангер, увидя, что гость с перекинутым через плечо одеялом направляется к выходу.

— Вот именно собираюсь.

— Но послушайте, ведь ночь очень холодная, вы продрогнете, как во время норда.

— Пустяки. Лучше продрогнуть, чем спать в духоте под крышей.

— Вы шутите, мистер Стумп?

— Молодой человек! — торжественно сказал охотник. — Зеб Стумп за последние шесть лет ни разу не проводил ночь под крышей. Когда-то у меня было что-то вроде дома — дупло старой смоковницы. Это было на Миссисипи, когда еще моя старуха была жива; я завел это жилище ради нее; когда она умерла, я перебрался сначала в Луизиану, а потом сюда. С тех пор моя единственная крыша и днем и ночью — синее небо Техаса.

— Если вы предпочитаете спать снаружи…

— Да, предпочитаю, — коротко ответил охотник, переступая порог и направляясь к лужайке, расстилавшейся между хижиной и речкой.

С ним было не только его старое одеяло — на руке у него висело кабриэсто — веревка ярдов в семь длиной, сплетенная из конского волоса. Обычно ее употребляли для того, чтобы привязывать лошадь на пастбище, но сейчас она предназначалась для другой цели.