Всадник без головы

Несмотря на отдаленность форта Индж от какого-либо большого цивилизованного центра, нельзя сказать, чтобы жизнь там протекала вяло. Прежде всего — совсем недавно там поселилась молоденькая девушка невиданной красоты.

Затем — таинственное исчезновение и предполагаемое убийство ее брата. Далее — еще более таинственное появление всадника без головы, история бледнолицых, переодетых индейцами, и, наконец, последняя по счету, но не по своему значению, новость о том, что заподозренный в убийстве Генри Пойндекстера человек пойман и находится за стенами гауптвахты в состоянии буйного помешательства.

Имя Исидоры Коварубио де Лос-Ланос, этой эксцентричной красавицы, стало излюбленной темой обсуждения. Ходили даже слухи, будто бы она находится в какой-то связи с загадочной историей, которая всех так взволновала.

Все разыгравшиеся на Аламо события — мустангер, найденный больным в своей хижине, приговор толпы повесить его, оттяжка исполнения приговора в связи с вмешательством Луизы Пойндекстер, предстоящий пересмотр дела, отложенного благодаря отважному заступничеству Зеба Стумпа, — все это взволновало население, и всяким пересудам и сплетням не было конца.

Однако наиболее оживленные споры разгорелись вокруг вопроса виновности или невиновности мустангера, обвиняемого в убийстве Генри Пойндекстера.

— Убийство, — сказал философски настроенный капитан Сломан, — это преступление, на которое, по моему мнению, Морис-мустангер не способен. Мне кажется, что я достаточно хорошо знаю этого парня, чтобы утверждать это.

— Вы не можете отрицать, — заметил Кроссман, — что вся обстановка дела говорит против него. В его виновности почти не может быть сомнений.

Кроссман никогда не был расположен к молодому ирландцу. Ему однажды показалось, что племянница комиссара, первая красавица форта, слишком благосклонно посмотрела на мустангера.

— Я с вами никак не могу согласиться, — ответил Сломан.

— Но ведь не приходится сомневаться в том, что молодой Пойндекстер убит. Это бесспорно. Так кто же еще другой мог это сделать? Кольхаун клянется, что он подслушал ссору между юношей и Джеральдом.

— Этот драгоценный кузен будет клясться в чем угодно, если только это ему выгодно, — вмешался драгун Генкок. — Кроме того, его нелады с мустангером ставят под сомнение его доказательства. Не так ли?

— Предположим, что между юным Пойндекстером и мустангером произошла ссора, — продолжал офицер пехоты. — Что же из этого? Это еще не доказывает, что мы имеем дело с убийством.

— Значит, вы предполагаете, что этот парень убил Пойндекстера в честной схватке?

— Весьма вероятно.

— Но на какой почве у них произошла ссора? — спросил Генкок. — Я слышал, что молодой Пойндекстер был в дружеских отношениях с мустангером, несмотря на его нелады с Кольхауном. О чем они могли поспорить?

— Странный вопрос с вашей стороны, лейтенант Генкок, — ответил пехотинец. — Разве мужчины ссорятся из-за чего-нибудь другого, кроме…

— Кроме как из-за женщины? — вмешался драгун. — Но из-за какой женщины, я не могу понять. Не из-за сестры же юного Пойндекстера!

— Почем знать! — ответил Сломан, многозначительно пожимая плечами.

— Чудовищно! — воскликнул Кроссман. — Можно ли себе представить, чтобы охотник за лошадьми посмел мечтать о мисс Пойндекстер? Совершенно нелепо!

— Вы, Кроссман, слишком ярый аристократ. Разве вы не знаете, что любовь не считается с такими пустяками, как происхождение? Я не берусь ничего утверждать. Ссора могла произойти и не из-за мисс Пойндекстер. Ведь есть же у нас и другие девицы в сеттльменте, из-за которых стоит подраться, не говоря уже о прекрасных созданиях, осчастлививших наш форт своим…

— Капитан Сломан! — резко прервал своего собеседника лейтенант стрелковых частей. — Должен сказать, что для человека вашего уровня вы рассуждаете весьма странно. Дамы нашего гарнизона должны быть вам очень признательны за такие намеки.

— Какие намеки, сэр?

— Неужели вы думаете, что между ними найдется хотя бы одна, которая согласилась бы разговаривать с этим человеком?

— С каким? Я назвал двоих.

— Вы меня достаточно хорошо понимаете, Сломан, а я вас. Наши дамы, конечно, очень будут польщены тем, что их имена упоминаются наряду с именем этого подлого авантюриста — конокрада и человека, подозреваемого в убийстве.

— Мориса-мустангера трудно заподозрить в убийстве. И не конокрад он и не авантюрист. Мне больше вашего пришлось встречаться с молодым ирландцем, и я утверждаю, что по своему культурному уровню он не уступит любому из нас. Пусть наши дамы не смущаются знакомством с ним. И, поскольку мы уже коснулись этой темы, я должен добавить, что вряд ли они, по крайней мере некоторые из них, стали бы избегать возможности познакомиться с ним поближе, если бы только эта возможность им представилась. Морис-мустангер, насколько мне пришлось его наблюдать, вел себя в присутствии наших дам со скромностью истинного джентльмена. Да и кроме всего, я сильно сомневаюсь, чтобы он мог заинтересоваться какой-нибудь из них.

— В самом деле? Какое счастье для того, кто в противном случае мог бы оказаться его соперником!