Всадник без головы

— Ты так думаешь? — с иронией спросила креолка, повернувшись к двоюродному брату. — Скажи мне только, пожалуйста, в чем будет заключаться твоя помощь, если я действительно встречу команчей? Хотя я вообще в этом сильно сомневаюсь… Хороша будет картина: нас двое среди воинственного племени раскрашенных дикарей! Ха-ха! В опасности очутишься ты, а не я. Я не сомневаюсь, что я-то ускачу и оставлю тебя для расправы. Страшная опасность на расстоянии пяти миль от дома! Поищи-ка в Техасе всадника, который мог бы догнать меня на моей милой Луне! Вряд ли это тебе удастся, Каш!

— Замолчи, Луиза! — строго сказал Пойндекстер. — Мне не нравится, когда ты так разговариваешь. Не обращай на нее внимания, Кассий. И помимо индейцев здесь много всякого сброда. Запомни, что я запрещаю тебе ездить одной, как ты это делала раньше.

— Пусть будет по-твоему, папа, — ответила Луиза, вставая из-за стола. — Конечно, я должна подчиниться тебе. Но знай, что я рискую потерять здоровье, сидя без движения. Иди, Плуто, — обратилась она к негру, который все еще стоял в дверях и улыбался. — Пусти Луну в кораль, на пастбище — куда хочешь. Пусть она бежит в свою прерию, если это ей нравится. Она мне больше не нужна.

С этими словами девушка вышла из комнаты.

«Что отец мог узнать? Может быть, это только его подозрения? Кто мог ему рассказать? Знает ли он о нашей встрече?»

Глава XXIX ЭЛЬ-КОЙОТ У СЕБЯ ДОМА

Кольхаун встал из-за стола почти так же внезапно, как и Луиза. Минуя на этот раз свою комнату, он вышел из дому.

Все еще страдая от ран, но уже значительно окрепнув после болезни, он мог ходить уже около дома.

Но на этот раз он отправился дальше. Под влиянием ли происшедшего разговора, а может быть, в связи с полученным известием, он вдруг почувствовал в себе достаточно сил, чтобы на костылях пройти вверх по реке и дальше, по направлению к форту.

Пройдя значительное расстояние по совершенно выжженному солнцем пустырю, простиравшемуся далеко за гасиендой, он подошел к низким зарослям акаций, прикатившихся под тенью других, более высоких деревьев. В самой гуще зелени стояла сплетенная из прутьев и обмазанная глиной хижина — хакале, типичное жилище юго-западного Техаса.

Это было обиталище Мигуэля Диаза, мексиканца-мустангера. Оно вполне соответствовало своему хозяину, жестокому полудикарю, недаром заслужившему прозвище «Эль-Койот».

Далеко не всегда этого волка можно было найти в его берлоге — хакале Мигуэля Диаза, пожалуй, не заслуживало лучшего названия. Это было лишь случайное место его ночлегов. Только изредка, после удачной охоты, он мог позволить себе пожить немного около сеттльмента, пользуясь доступными там «развлечениями»; остальное время Диаз проводил в прерии.

Кольхауну повезло: он застал хозяина в хижине, правда в нетрезвом виде. Это, впрочем, было его обычное состояние.

— Алло, сеньор! — закричал Эль-Койот, увидев в дверях гостя. — Какими судьбами? Вот уж не ожидал видеть вас здесь! Берите стул. Вот он стоит. Стул! Xa-xa-xa!

Его хохот был вызван видом того предмета, который он назвал стулом. Это был просто череп мустанга, исполнявший роль стула. Примитивный стол из горбылей юкки, такая же примитивная кровать из тростника — вот и вся обстановка этого убогого жилища.

Утомленный длительной прогулкой, Кольхаун воспользовался приглашением хозяина и уселся на черепе. Не теряя времени, он сразу приступил к делу.

— Сеньор Диаз, — сказал он, — я пришел сюда для…

— Сеньор американо, — воскликнул полупьяный охотник, — к чему лишние разговоры! Caramba![36]Я прекрасно знаю, для чего вы сюда пришли! Вы хотите, чтобы я пришиб этого дьявола ирландца!

— Так!

— Так вот, я уже обещал вам, что сделаю это для вас при первом удобном случае за пятьсот монет. Мигуэль Диаз всегда исполняет свои обещания. Но время еще не пришло, и удобного случая еще не было. Caray![37] Чтобы как следует убить человека, для этого требуется искусство. Даже в прериях нельзя убить без того, чтобы не напали на след. А если нападут, то для меня это не шутка. Вы забываете, сеньор, что я мексиканец. Если бы я был американцем, как вы, то легко мог бы его укокошить. Сказал бы, что это была ссора, и вышел бы сухим из воды. Но у нас, мексиканцев, это иначе. У нас, когда из человека выпускают кровь, это называется убийством. И после этого вы, американцы, в вашем глупом суде, с двенадцатью «честными» судьями, постановите: «Повесить!» Cingaro![38] Я ненавижу ирландца так же, как и вы, но попадать впросак я не собираюсь. Я должен выждать, чтобы подвернулся удобный случай.

— Сейчас как раз подходящий момент, — поспешил заявить Кольхаун. — Вы сказали, что вы легко смогли бы это сделать, если бы только началась возня с индейцами.

— Конечно, я это говорил, и если бы это было так, то…

— Значит, вы еще не знаете новостей?

— Каких новостей?

— Да ведь команчи на военной тропе!

— Caramba! — воскликнул Эль-Койот, вскакивая со своей тростниковой кровати. — Святая дева! Неужели это правда, сеньор?