Всадник ищет Амонну

— Нет, — выдохнул алхимик, — но он заметил связь и тем самым вдохновил меня на эксперимент. Я раздобыл еще яда и сделал концентрат. И тогда Кристиан принял тройную дозу, которая вырубила его на почти два месяца.

— Так вот почему его не было столько времени. Я думала, что он был в поездке.

— Угу, в поездке на тот свет и обратно, — Рамис покачал головой. — Я тогда думал, что поседею, клянусь. Но он выкарабкался.

— То есть вместо того, чтобы убить, яд делает сильнее?

— Яд убивает, точка. Но вот огонь, как я уже и сказал, отчаянно борется за жизнь.

— То есть ты дал им яд?

— Да. Огонь должен его победить и выжить.

Безумные вещи, которые говорил алхимик, странным образом подчинялись логике. Я помнила капитана той ночью, его блестящие во мраке глаза и уставший вид. Тогда он сказал мне, что скучал. О Боги, как скучаю сейчас я…

— Ра, — я будто очнулась ото сна, — тогда получается, если милитары очнутся, то Кристиану ничего не будет?

— Я… я не знаю, что ответить. Сейчас все стремительно разворачивает не в нашу пользу.

— Что будет, когда вернется Кристиан?

Рамис разорвал взгляд и отвел глаза в сторону, прислушиваясь. А затем навис над лежащим с ним рядом милитаром.

— Я слышу хрип, — тихо сказал он. — Я слышу хрип, он дышит! Адриенн дышит!

***

Когда Рамис говорил о том, что огонь будет бороться за жизнь милитара, я думала, что это было фигурой речи. Милитары были мертвы не один день. И я была уверена, что желание Рамиса их воскресить — это амбиция, фантазия, которой не суждено стать явью.

Но как же я ошибалась! Милитары приходили в себя по одному. Все начиналось с хриплого дыхания. Затем наступал сильный булькающий кашель. Не зря у них под головами были подушки.

Воины не двигались, не говорили, их тела по— прежнему были оплетены синим рисунком вздувшихся вен. Это выглядело жутко и завораживающе, потому что мертвые тела медленно возвращались к жизни. Рамис говорил, что восстановление дыхания — это первая стадия и самая легкая…

Про себя я думала, как это оживление может быть легкой стадией? Но когда милитаров начало скручивать от судорог, да так сильно, что их пришлось привязывать за руки и ноги к бортикам кроватей, я наконец поняла, что он имел в виду.

Победа огня над смертью на самом деле была схваткой за выживание. И отступать смерть не хотела. Днями напролет, почти без сна и отдыха Рамис наблюдал за демонами. Он даже отшучивался, что на чердаке лежанка всего— то одна, и в любом случае спать ему некогда.

Мне это не нравилось. Сколько он так продержится без сна?

Тем временем изменения в моем состоянии становились все более очевидными. Мне было тяжело находиться в избушке из— за обилия запахов. Спасало то, что мы находились в чаще леса, где всегда свежо и можно легко найти тень.

Поскольку Рамис готовился к тому, что милитарам понадобится скрытное место для восстановления, с едой проблем тоже не было. В избушке имелись: сыр, колбаса, чёрствый хлеб, соления и мелкая домашняя утварь вроде тарелок, вилок и стаканов.

Еда меня не привлекала, но я заставляла себя есть. Самой вкусной казалась свежая колодезная вода. Я понимала, что в ней нет никакого особенного вкуса, но именно этой студеной водой мы напивались в жаркие дни лета, когда работы по монастырю было с утра до ночи. Солнце безжалостно опаляло открытые участки кожи послушниц, и единственное, о чем мечтали девушки с потрескавшимися губами — был кувшин ледяной воды из колодца.

Разум заволокло мыслями о Кристиане. Снова. Рамис пытался меня ободрить, говорил, что все идет по плану и что мои слезы сделают хуже ребенку. Поэтому я старалась не плакать. Изо всех сил старалась. Но с мыслями справиться не могла.

Когда я спрашивала Рамиса, сколько осталось времени и когда вернется Кристиан, он пожимал плечами и говорил “скоро”. Но это скоро собиралось из длинных дней, и я не находила себе места.

В одну из ночей я проснулась от шума. Тому виной был беспокойный сон, что заставлял меня просыпаться десятки раз за ночь, стоило чему— либо нарушить тишину. Распахнула глаза, прислушиваясь, и в гуле, пронизывающим стены, услышала голоса. Быстро накинув на себя одежду, аккуратно сползла вниз по лестнице. Звуки раздавались из подземелья, где лежали милитары.

Неужели очнулись? Я на цыпочках спустилась в помещение и осторожно высунула голову из за двери.

— Адриенн, — Рамис держал обмякшего воина за плечи и слегка потряхивал. — Адриенн? — позвал он снова.

В ответ прозвучало что— то нечленораздельное и булькающее. Адриенн сидел на кровати, прикрытый по пояс, и выглядел так, будто вот— вот свалится. Рамис прикладывал немало усилий, чтобы удержать его на месте.

— Эй, на, понюхай, — он достал из кармана длинного кожаного фартука пузырек с летучкой. Воина как током ударило, и он тут же выпрямился от резкого запаха.

Рамис заметил меня и бодро улыбнулся. Немного постояв в дверном проеме, я шагнула в глубь склепа. Для лаборатории здесь было многовато мертвецов.