Всадник. Легенда Сонной Лощины

С каждым словом голос ее становится все тише и тише, чтобы, кажется, замереть навсегда, и это пугает меня больше, чем все, что случилось сегодня.

– Я хочу быть с Бромом, – говорит она. – Я так этого хочу.

– Ома, – выдыхаю я, и мои слезы падают на ее лицо.

– Не плачь, Бен. Я этого хочу. Прости, что покидаю тебя, но есть кое-что, что ты должна сделать. Кроме тебя, больше никто не знает. И только ты можешь попытаться…

– Шулер де Яагер.

Она кивает, по-прежнему не открывая глаз.

– Иди в лес. Найди его и уничтожь, искорени, иначе зло будет возвращаться в Сонную Лощину вечно. Обещай мне. Обещай, что ты это сделаешь.

Мне не хочется обещать. Не хочется браться за такое страшное, такое трудное дело. Не хочется заниматься им в одиночестве.

Ее пальцы с удивительной силой стискивают мои.

– Обещай.

Я киваю, и с губ моих срывается еле слышный шепот:

– Обещаю.

– Ты не хуже Брома. – Ее голос так тих, что мне приходится наклониться к ней. – Ты больше, чем он, и я, и Бендикс, и Фенна. Ты – это все мы. Помни это. Помни, что мы любили тебя.

Я не хочу помнить. Я хочу, чтобы вы были здесь, со мной. Не хочу одиночества, не хочу стать последним из рода ван Тасселей и ван Брунтов.

Но ни мои желания, ни мои слезы уже не имеют значения. Последний вздох слетает с ее губ, и Катрина уходит, ее больше нет. Все. Я – все, что осталось от моей семьи.

Я сижу и плачу, сжимая холодную руку Катрины и глядя, как догорает наш дом.

Шестнадцать

Бен.

Я сажусь в кровати, в которой не сплю – после похорон Катрины сон отказывается приходить ко мне. Сердце колотится о ребра, пытаясь вырваться из клетки.

Это он? Или просто мое воображение? Тайная, постыдная надежда на то, что он появится снова, что я поскачу с ним и всю мою боль, и страх, и печаль подхватит и унесет навсегда ветер?

Никто не сделает это за тебя. Никто не развяжет узел в твоей груди, никто не избавит тебя от грусти и страха. Даже Всадник.

Я поднимаюсь и подхожу к окну, выходящему на главную улицу Сонной Лощины. С тех пор как наш дом сгорел, я живу у Сандера над нотариальной конторой. Его младшая сестра прошлым летом вышла замуж, и его родители решили перебраться к ней в Огайо. Люди, конечно, поспешили бы объявить наше проживание под одной крышей возмутительным неприличием, да только большая часть Сонной Лощины считала меня мужчиной, а те, кто знал иное, казалось, совершенно про это забыли.

И это тоже было частью волшебства Сонной Лощины, а может, волшебство несло в себя имя ван Брунт. В Сонной Лощине ты мог решить стать Всадником без головы, будучи всего лишь Бромом Бонсом, а мог превратиться из девочки в мальчика только по своему слову, и народ принимал это, и это становилось неотъемлемой частью городка.

Люди верили в Сонную Лощину. Местные жители отличались от жителей других мест, по крайней мере раньше. Не знаю, останется ли Сонная Лощина такой. Она ведь уже не сонная. Она процветает и развивается, гудит и бурлит, и волшебство ее потихоньку улетучивается.

«Но не исчезает навеки», – думаю я. Шулер де Яагер, или что он там на самом деле, поскольку он, несомненно, не человек, все еще где-то здесь. И Катрина была права – пока он рядом, его яд будет пропитывать городок, отравляя жителей, побуждая людей к дурным поступкам.

Но сейчас у меня нет сил, просто нет сил, чтобы этим заняться. Катрина мертва. Бром мертв. Дома моего детства больше нет. Мои родители скончались давным-давно. Ничто не привязывает меня к Сонной Лощине, кроме застарелой любви к моему лучшему и единственному другу. Однако с каждым днем что-то все сильнее и сильнее давит на меня. Я почти не сплю ночью, а днем пребываю в какой-то полудреме, как будто разум и тело расположились на разных гранях. Я едва разговариваю с Сандером, который предоставил мне возможность слоняться в одиночестве по квартире над конторой. И я слоняюсь – огрызок души в оболочке тела.

Сандер никогда не задает мне вопросы, никогда не интересуется, что я собираюсь делать и когда это сделаю. Он ставит передо мной еду, и я ем. В основном я сижу у окна и смотрю на проходящих мимо людей, людей, не потерявших всю свою семью, людей, у которых все еще есть жизнь и есть цель.

У тебя тоже есть жизнь и есть цель. Данное Катрине обещание нужно сдержать.

Я смотрю вниз, на улицу, темную и пустую, и ненавижу себя, потому что не могу заставить себя о чем-нибудь позаботиться, не могу заставить себя говорить с Сандером, не могу вести себя как обычный человек. Горе парализовало меня, я тону в воспоминаниях о прошлом.