Всадник Мёртвой Луны 005 ("Встреч неведомой будущности") (СИ)

Идти по равнине, по хорошо мощённой, гладкой дороге, с одной стороны, сначала оказалось несравненно легче, чем карабкаться по горам. Но зато и солнце здесь палило нещадно, и к середине дня духота стала совершенно невыносимой. Прикрыв голову снятым с плаща капюшоном, весь обливаясь потом, он уныло тащился, час за часом, по совершенно однообразному пути, прямому, без всяких извивов и поворотов, лишь с небольшими уклонами, встречавшимися тут по временам. По бокам дороги местность выглядела совершенным нагромождением битого, ломанного желтовато-серого камня, перерезанного трещинами, и покрытого неглубокими провалами.

Мысли его, такие же неторопливые и медленные, как и его передвижение по этой равнине, неспешно плыли в его голове, переливаясь одна в другую, и не оставляя после себя ни малейшего заметного следа. Он старался не думать ни о том, что он оставил позади себя, ни уж тем более о том, что его ещё впереди ожидает. Он попросту отдыхал рассудком ото всех, пережитых им в Городе призраков кошмаров, развлекая себя неясными, скользящими по поверхности ума картинками из мира, покинутого им, как ему сейчас представлялось - столь ужасно давно, на том корабле, который унёс его, по волнам Срединного моря, из родной страны.

К вечеру он достиг первого из двух водосборников, обозначенных у него на карте. Тут даже и искать ничего не пришлось - над водосборником была возведена круглая караулка с остроконечной черепичной крышей, по счастью также оказавшаяся покинутой и незапертой. Видимо - расстояние между приютами с водосборниками как раз и было рассчитано на дневной пеший переход. Так что ещё одну ночь он провёл с полным удовольствием. Дров там, правда, не оказалось. Но он накрошил кинжалом себе щепы с одного из топчанов - как раз хватило на заварку чая. Делать себе жидкое и горячее варево он в этот раз попросту поленился, зажевав ужин всухомятку. Воды в глубоком каменном колодце оказалось вполне достаточно, чтобы даже сполоснуться на ночь, а её прохлада, после жаркого дня, была даже весьма кстати. Кошмы тут, правда не оказалось, так что пришлось стелить под себя плащ и куртку.

Он опять заперся на все засовы, но и этой ночью его никто не потревожил. Так что он начал постепенно успокаиваться, окончательно поверив в то, что ужас первой ночи в горной крепости - что бы это там ни было, к счастью так и остался там, в горах, в месте своего коренного обиталища.

Однако к концу следующего дня дела пошли у него уже куда как гораздо хуже. Он, всё так же уныло, продолжал тащиться по дороге, под тяжким гнётом полуденного солнца, сверкавшего на совершенно безоблачном, чуть белесом от жаркой дымки небе, как вдруг обнаружил, что ровный камень дороги у него под подошвами стал равномерно поскрипывать. Нагнувшись, он с изумлением обнаружил на дороге тонкий надёто крупной сероватой каменной пыли. Зачерпнув её в горсть он с удивлением ощутил её необычайную лёгкость - словно это была раскрошенная губка для помывки, вроде той, которая у них продавалась на базарах. Только, в отличие от губки, цвет у этой как бы пыли был совершенно другой, да и под пальцами она не мялась, а хрустела каменным крошевом.

По мере дальнейшего продвижения слой пыли на дороге становился всё толще и толще, а частицы её - всё крупнее и крупнее, так что ближе к вечеру ему уже пришлось разгребать её ногами. Ноги вязли в ней, как в песке, и идти становилось всё труднее и труднее.

Дальше - дело пошло и ещё хуже. На дороге, да и вокруг неё, стали попадаться оплавленные глыбы базальта, становившиеся всё больше и больше, словно бы заброшенные сюда руками каких-то могучих великанов. Затем по дороге пошли трещины вкривь и вкось, да и местность вокруг преобразилась. Жёлтый цвет исчез, трещины стали гораздо глубже и длиннее, и полотно дороги, под конец, совершенно исчезло под чёрным каменным крошевом. Единственным ориентиром теперь осталась вершина горы, значительно выросшая в размерах.

Он полз всё медленнее и медленнее. Ему уже приходилось всё время обходить огромные каменные глыбы - иногда даже в несколько человеческих ростов, и подолгу искать обхода поперечных трещин, становившихся всё длиннее и глубже. Ему уже было не до размышлений и воспоминаний - всё силы, и всё внимание теперь приходилось отдавать исключительно преодолению постоянно возникающих у него на пути препятствий.

Уже и тьма спустилась на землю, а очередного приюта с водосборником, на который он так рассчитывал, ему отыскать в этот раз так и не удалось. То ли тот был разрушен страшной каменной бурей, бушевавшей здесь совсем недавно, то ли похоронен под слоем пепла и камней, то ли Владислав попросту сбился с дороги, или так и не смог до него дойти, замедлившись в своём движении, но становилось совершенно очевидным, что, в любом случае, в этот раз ему придется провести ночь под открытым небом.