Всадник на бледном коне (Всадник Апокалипсиса - 3)

Как и следовало ожидать, абсолютное большинство присутствующих сочло мою позицию вполне логичной, а Джеральд и еще трое кураторов весьма толково воспользовались представившейся возможностью, чтобы лишний раз подчеркнуть готовность следовать единожды озвученным договоренностям. Но их телодвижения мне были неинтересны: обозначая свою позицию, я стоял в стороне и поглядывал на планшет, на который Татьяна вывела картинку с дрона, демонстрирующего лицо Анатолия Евгеньевича. В результате заметил, как потемнел взгляд генерала, и в который раз мысленно признал, что решение сойти с этого поезда еще на вокзале было единственно верным.

Кстати, по моим ощущениям, Еремеев был уверен, что я рано или поздно обозначу свою позицию приблизительно в таком ключе, так что нисколько не удивился и не расстроился. Более того, дав мне договорить, заставил отыграть назад того «рационализатора», предложением которого я воспользовался в своих целях, а во время следующего перерыва в работе предельно подробно рассказал партнерам о попытке притормозить наш «кортеж» и результатах первых допросов задержанных исполнителей. После этого старшие живенько перебрались за самый дальний столик и занялись обсуждением вопросов, до которых мы, рядовые марионетки, еще не доросли, а я построил участников очередной сценки, которую надо было переснять, и продолжил работу.

В общем, с таким подходом ролик добили аж в четыре утра и сразу же залили на мою официальную страничку. Еще через пару-тройку минут Таня перепостила его в свой блог, и Горин, заметно расслабившись, отзвонился команду официантам, в результате чего мы смогли отдать должное то ли очередному очень позднему ужину, то ли первому очень раннему завтраку. Вопреки моим ожиданиям, на этом мероприятие не закончилось — «молодежь», явно получившая прямой и недвусмысленный приказ наладить с нашей четверкой нормальные неформальные отношения, попросила устроить им прогулку по Москве. Да-да, на рассвете. И сослалась на то, перед работой все «актеры» так добросовестно наглотались стимуляторов, что не хотят спать от слова «вообще».

Откровенно говоря, мотаться по городу в компании вояк, «заряженных» бог его знает, какими ценными указаниями, нам совершенно не улыбалось, но недвусмысленный кивок Виктора Викторовича мотивировал нас на подвиг во имя идеи. А через пару минут, покидая порядком осточертевшее помещение, я вдруг заметил, что «старички» оживились. Видимо, решив воспользоваться нашим отсутствием для обсуждения тем, не предназначенных для абы кого. Но это было предсказуемо. А взгляд, которым Еремеев попросил Горина пересесть поближе к себе — нет. Поэтому откровенно порадовал — получалось, что последний пришелся ко двору и, вероятнее всего, останется в обойме!

Настроение сразу же улучшилось, так что я без какого-либо внутреннего сопротивления переключился на обдумывание маршрута ранней прогулки. И, заодно, порадовался тому, что в городе, наконец, потеплело. Правда, уйти в процесс с головой мне так и не дали — не успели мы выйти на нужном этаже подземного паркинга, как на редкость крупная и широкоплечая японка Сато Нанами увидела нашего «Рыцаря», заулыбалась во все тридцать два зуба и заявила, что без кучи групповых селфи на фоне этой легендарной машины не сдвинется с места. Само собой, все остальные представительницы слабого пола захотели того же, и нам пришлось убить двадцать с лишним минут на позирование. Зато потом «гости» отправились загружаться в два минивэна с номерами ФСО, а я довел до офицеров, изображающих водителей, кое-какие пожелания, добился не только понимания, но и обещаний посодействовать в реализации этих планов, затем забрался на водительское сидение «Шелби» и первым тронулся с места. А минутой позже Голикова, проигравшая в игре «Камень, ножницы, бумага» муторную обязанность изображать экскурсовода, организовала конференцсвязь и вышла в эфир.

Начала, как водится, с истории Первопрестольной, которую намеренно рассказывала в стиле «Вредных советов» Григория Остера, и как-то уж очень быстро настроила слушателей на свою волну. В результате через считанные минуты почти каждую ее фразу встречали либо «хоровые» смешки, либо гомерический хохот. А на редкость оригинальное описание судеб целой плеяды великих завоевателей, обломавших зубы о нашу столицу, вызвало истерический ржач, продолжавшийся чуть ли не минуту.