Всадник на рыжем коне (Всадник Апокалипсиса - 2)

Почесал затылок. Мысленно восхитился очередному качественному скачку выносливости, заявил Резаку, что пойду есть только после того, как добью очередные двадцать повторений, и снова отправил манекен полетать. Минут через пятнадцать впечатал его в татами последний раз, затем утащил в угол, «раздел» и с чистой совестью отправился в душ. А где-то через полчаса вломился в столовую, в которой оказалось на удивление малолюдно, прямо с порога помахал ручкой тем немногим инструкторам, которые еще питались, и ломанулся к своему столу.

Сев, заказал тарелку борща, две порции пюре с котлетами, три куска белого хлеба, масло, упаковку вишневого сока и, конечно же, стакан витаминизированного коктейля, состав которого местные эскулапы подобрали специально для меня.

Пока ждал доставки, ответил на добрую сотню вопросов по военной топографии, РХБ-защите и военно-медицинской подготовке, а потом ушел в воспоминания о последнем разговоре с Главным Военным прокурором, в котором Валентин Федорович по-отечески пожурил меня за утаивание информации о наличии записи «общения» с Татьяной Разумовской.

Чисто теоретически все, что он мне тогда говорил, звучало правильнее некуда. Однако на уровне ощущений от его монолога слегка подташнивало: человек, который на заре своей карьеры принял Присягу прокурора, а значит, клятвенно обещал соблюдать законы, активно защищать интересы каждой отдельно взятой личности, общества и государства, соблюдать объективность при решении судеб людей, быть образцом неподкупности, моральной чистоты и так далее, был озабочен размером своей доли в доходах от ставок на моих будущих боях!!! Нет, ни о чем подобном в открытую, конечно же, не говорилось. Однако, чем дольше он ездил мне по ушам, тем четче я понимал, что основной причиной его недовольства является недостаточная «толщина» крючка, на который удалось меня подцепить!

Естественно, высказывать «спасителю» свои мысли по поводу крючков я даже не пытался — вежливо улыбался, несколько раз «искренне» благодарил за неоценимую помощь и обещал не разочаровывать. В смысле, тогда, когда вернусь в октагон и продолжу побеждать. Но параллельно сравнивал Прохорова с Гориным. И далеко не в пользу первого. Ведь Прохоров жаждал грести под себя. То есть, Брать. По возможности, в одно рыло. А Алексей Алексеевич еще и отдавал. В частности, решив защитить меня от уголовного преследования, подставился по полной программе, по сути, признав, что ВИП-номера его клуба оборудованы камерами скрытого наблюдения! И пусть де-юре все выглядело благообразнее некуда — влюбленная девчонка, ревность, китайские армейские микродроны и все такое — но кое-какие особенности съемки однозначно свидетельствовали о том, что запись была сделана со стационарной точки. А это не могло не сказаться на отношении с деловыми партнерами и последующих доходах. Хотя бы потому, что безопасностью персон, останавливающихся в подобных номерах, занимались высококлассные профи…

Несмотря на некоторую отстраненность от происходящего в столовой, появление правой руки главного особиста я срисовал вовремя. И продолжил расслабляться, так как прекрасно понимал, что неожиданный демарш рядовых «Яровитов» не обойдется без последствий. А еще не забывал слова Варнака, сказанные им перед самой посадкой в самолет:

«Имей в виду, что контрики имеют доступ к данным, снимаемым с наших тушек медблоками „Атак“. И не стесняются использовать эти потоки в качестве исходников для программ типа полиграфов. Так что хорошенечко обдумай, что и, главное, как ты будешь говорить…»

Как я и предполагал, ломиться ко мне по прямой Скворец — которого за глаза насмешливо называли Дятлом — не захотел, поэтому сделал вид, что заявился пообедать с Акацией, на редкость грудастой преподавательницей фарси, за которой безуспешно ухлестывала добрая половина записных ловеласов «Яровита». Столик, за которым питались преподаватели языков, располагался у противоположной стены помещения и практически за моей спиной, так что следующие минут десять «птицу» было не видать и не слыхать. Тем не менее, при его неожиданном появлении в поле зрения я даже не дернулся — закончил мазать маслом третий кусок хлеба и жестом предложил незваному гостю присаживаться на любое из трех свободных мест.

— Смотрю, ты сегодня не в духе? — поинтересовался он, усевшись напротив и привычно положив руки на стол так, чтобы видеть экран «Амика».

— Наоборот, доволен до невозможности! — устало улыбнулся я. — Просто бросил самый тяжелый борцовский манекен почти четыреста раз и еще не оклемался.