Всадник на рыжем коне (Всадник Апокалипсиса - 2)

На вызов к Валету, поднявшему нас сообщением в третьем часу ночи и обрадовавшему требованием наведаться к нему в кабинет, рванула тоже от меня. А когда выслушала его монолог и сообразила, что меня вызывают в Москву не для участия в боевой операции и не на награждение, задумчиво прищурилась. Тем не менее, отыгрывать роль влюбленной не перестала — весь перелет провела в моих объятиях, не обращая внимания на подначки пары Витязя и Флюгера. Хотя парни, отправленные с нами на всякий случай, тяготились ролью вагонов и отыгрывались на нас по полной программе. Впрочем, сразу после посадки в Жуковском девушка напрочь забыла про какие-либо чувства, перешла в боевой режим и превратилась в бездушный автомат, заточенный на защите охраняемого объекта. Поэтому по дороге к одному из спецобъектов Службы, располагавшемся в пределах Садового Кольца, контролировала свой сектор наблюдения; выбравшись из машины в подземном гараже на редкость глубокого залегания, чуть не завалила какого-то дурного прапора, вылетевшего из двери на лестницу с картонным ящиком, прижатым к груди; изучила двухместный номер, выделенный нам для проживания, так, как мы вселялись в отель, расположенный в трущобах Киншасы, Могадишо или Хараре.

Ни на миг не расслаблялась и во время двухчасового ожидания вызова. А когда за мной явился адъютант генерал-полковника Вяземского, без лишних слов пристроилась за нами следом, проводила до приемной его кабинета и осталась перед дверью. Пугать посетителей абсолютной неподвижностью, поляризованной маской и автоматом во впечатляющем обвесе. А потом мне стало не до напарницы…

…Большое Начальство встретило меня ослепительной улыбкой и даже изволило выйти из-за стола, чтобы пожать руку. Перегибать палку, спрашивая, как я перенес перелет, слава богу, не стало. Зато плавно повело рукой, показывая на мягкий уголок, и предложило располагаться поудобнее. Несмотря на то, что к этому человеку я чувствовал приличное предубеждение, кочевряжиться и не подумал — поблагодарил за предложение, опустился в антикварное кожаное кресло, привычно положил АМБ-шку на бедра и превратился в слух. Кстати, успев запечатлеть в памяти крайне недешевую обстановку помещения и мысленно обозвать его хозяина «аскетом».

Тем временем Вяземский, устроившийся в кресле напротив, изображал радушие — поинтересовался, что я буду пить, вызвал секретаря, достойного претендовать на титул мисс-бикини России, попросил организовать два черных чая и «что-нибудь пожевать», после чего перешел к обязательной программе. В смысле, поинтересовался личными впечатлениями о службе в его подразделении и теми недочетами в организации учебно-тренировочного процесса, которые бросились в глаза, посетовал на то, что давно вышел из формы, хотя еще недавно был о-го-го, и, конечно же, похвалил. Причем и меня, и Голикову. Как оказалось, во мне его радовало чуть ли не все подряд, начиная от здорового фанатизма в отношении службы и заканчивая «духом настоящего воина», а блоггерша восхищала воистину невероятным чувством слова, незаурядными аналитическими способностями и далеко не девичьей последовательностью в достижении поставленных целей.

Как хороший профессионал, генерал не только говорил, но и слушал. Вернее, делал вид, что вдумывается во все то, что я говорю, и регулярно изображал неподдельный интерес. А ближе к концу этой части беседы решил набрать еще некоторое количество положительных баллов в моих глазах, заявив, что вклад Татьяны в решении проблемы с Разумовскими трудно переоценить, и она представлена к государственной награде.

Как водится, не обошлось и без классической ложки дегтя:

— Ей вручат медаль «За заслуги перед отечеством». Но в закрытом режиме и уже после того, как ситуация в стране окончательно нормализуется. Плохо, что до этого еще далеко — бизнес-партнеры Паши-Пулемета, оставшиеся не у дел, ведут необъявленную войну за остатки своих активов между собой и теми, кто ринулся рвать на части обезглавленную финансовую империю. Ну и, конечно же, жаждут отомстить всем тем, кто в одночасье превратил их из вершителей человеческих судеб в жалких изгоев.

С этим он, кстати, нисколько не перегибал: порядка трети личных сообщений, приходящих на мою страничку, содержали угрозы, проклятия и тому подобный негатив. А Голикова, которую почему-то ненавидели и которой почему-то завидовали в разы сильнее меня, от всей этой дряни просто задыхалась.