Всадник рассвета

Держа равнение, мы проходим торжественным маршем мимо трибуны с начальством. И это тоже в последний раз!

В роте творится что-то невообразимое. Все торопливо переодеваются в лейтенантскую форму. Кто-то из наиболее нетерпеливых уже открывает заранее припасенное шампанское, пробки с оглушительным грохотом бьют в потолок.

— Быстрее! Быстрее, ребята! — волнуясь, кричит ротный. — Время! Закончить переодевание! Пора выходить! Рота, построение на улице! Господа лейтенанты, пошевеливайтесь!

Господа лейтенанты! Как непривычно и красиво, как почти сказочно звучат эти слова! И вот мы снова на нашем плацу. Теперь уже в офицерских тужурках. Все в зеленых армейских. Мы с Мишкой в ослепительно белых.

— Для прощания со знаменем училища! — звучит команда.

Бьет барабан. По первому удару мы снимаем фуражки. По второму преклоняем колени. По третьему склоняем головы. Прощай, училище! Здравствуй, флот, и здравствуй, море!

Наконец строй распускают, и мы попадаем в объятия родных и близких. Отец обнимает меня, а мама с бабушкой не скрывают своих счастливых слез. Еще бы, их сын и внук теперь офицер военно-морского флота!

— Как думаешь, наверное, уже пора? — вдруг спрашивает отца бабушка.

Глаза бабушки сразу же становятся озадаченными и строгими.

— По-моему, сейчас как раз самое время! — кивает он. — Отойдем в сторонку!

Мы уходим с училищного плаца и останавливаемся под ближайшим деревом. Отец достает из кармана маленький позеленевший от времени крестик на веревочной тесемочке.

— Помнишь, я рассказывала тебе о нашем родовом кресте? — спрашивает бабушка.

— Помню! — говорю я им. — Мне его еще дедушка показывал!

— Сегодня настал твой черед взять его в дорогу! Целуй и надевай!

Я прикладываюсь губами к кресту и ощущаю его приятный холод. Отец надевает мне его под рубашку на шею.

Бабушка трижды крестит меня, приговаривая:

— Спаси и сохрани! Во имя Отца, Сына и Святого Духа! Аминь!

— Ну вот теперь и ты заступил на службу Родине! — говорит мне отец.

Несмотря на царящее вокруг веселье, мне становится почему-то тревожно, словно с обретением креста у меня начинается какая-то совершенно другая жизнь…

Вечером в снятом нашим классом для выпускного вечера ресторане мы уже вовсю рассуждали с Мишкой о дальних плаваниях и дальних странах. Еще бы, мы уже знали, что нас ждет “солнечный Пиллау” — Балтийск. Отныне мы командиры десантно-штурмовых взводов гвардейской бригады морской пехоты Балтийского флота.

Когда я не утерпел и показал другу только что переданный мне семейный талисман, тот иронично скривил губы.

— Ты что, верующий?

— Да вроде бы нет, — замялся я. — Это просто семейная реликвия, наш оберег от всех напастей!

— Выбрось и забудь! — сплюнул Мишка. — Вот амулет так амулет!

Он запустил руку за ворот рубашки и вытащил оттуда маленького эбонитового чертика на тесемке с желтыми глазками и оскаленной пастью. Выражение рожи у чертика было столь злобное, что меня даже передернуло:

— Зачем тебе эта дрянь?

— Уж защитит получше твоего креста! — усмехнулся Мишка. — Считай, что это мой родовой амулет! Мне его моя бабка передала, а она у нас в поселке всегда первой ведьмой считалась!

Мишкину бабку я уже имел честь лицезреть, а потому сейчас говорить о ней мне совсем не хотелось и я сменил тему, заговорив о нашем недалеком будущем, ведь как морским пехотинцам нам предстояло участие в боевых службах кораблей.

— Сейчас, насколько я знаю, балтийская бригада несет службу в Анголе. Один батальон в готовности в Балтийске, второй — на боевой службе. И так по очереди: полгода одни, полгода другие. Представляешь, что мы скоро без всякой турпутевки попадем в настоящую Африку! Сколько всего там увидим!

— Ну, старикашка! — охладил мой пыл Мишка, явно стремясь деланно важным видом произвести впечатление на свою знакомую. — Скажу тебе, как старый морской волк молодому: главное для тебя — это не вывалиться в иллюминатор в штормовое море!

— А что будет, если все-таки выпадет? — испуганно заморгала Мишкина подружка.

— Что, что! Акула слопает! — добил ее Мишка.

— Неужели и такое бывает? — ужаснулась уже и моя спутница.

Требуемый эффект был достигнут, но Мишке этого было мало.

— У нас на флоте и не такое бывает! — понесло моего друга. — Особенно когда много “шила” проглотишь!

— Зачем же морякам шило-то глотать надо? — в ужасе всплеснула руками одна из девушек.

— Это наша старая пиратская забава! — вновь хохотал Мишка.

— Да не слушайте вы этого болтуна! — успокоил я перепуганных девчонок. — “Шилом” на флоте называют спирт.

Наши спутницы весело посмеялись над Мишкиным остроумием и своей наивностью. Мы пили вино и танцевали до упаду. Боже, как я был счастлив тогда!

* * *

В одну из ночей на Небесном Холме я проснулся от далеких криков и железного лязга. Звуки были незнакомы и в то же время очень и очень узнаваемы. В тревоге я выскочил из своего жилища и сразу же наткнулся на стоявшего у порога Любомудра.

— Что случилось? — крикнул я ему.

— Не стоит беспокоиться! — ответил он мне. — Иди и спи. Все идет своим чередом.

— И все же что происходит? — не удовлетворился я ответом.