Читаем Всадник, скачущий впереди полностью

Всадник, скачущий впереди

Юзеф Янушевич Принцев

Ф е д о р. Не все! Но мы-то другие! А ты как ляпал, так и ляпаешь: черное да белое. Середины нет! Сложней все!

С т е п а н. Про пережитки прошлого еще скажи!

Ф е д о р. Прекрасно понимаешь, что не об этом речь. Но упрощать-то зачем? На одном максимализме далеко не уедешь!

К о л ы в а н о в (появляясь). Теперь это называется несколько иначе.

С т е п а н. Леша! Привет!

К о л ы в а н о в. Здравствуй, Степа.

Г о р о в с к и й. И как это теперь называется?

К о л ы в а н о в. Нетерпимость! Неравнодушие! Заинтересованность! Как угодно назовите, но не будьте так барственно снисходительны! Мы чужого не хапаем, за престижным барахлом не гоняемся, а до отдельных, так сказать, индивидуумов, скатывающихся в мещанское болото, нам дела нет! Мы выше этого! По мне так уж лучше максимализм!.. А вообще-то, ребятки, вы отклонились от сути.

Г о р о в с к и й. В каком смысле?

К о л ы в а н о в. Взялись рассказывать о первой нашей комсомольской ячейке, вот и рассказывайте!

С т е п а н. Точно! Санька, лезь на голубятню… Я вот здесь на крылечке… Глаха, ты где?

Г л а ш а. Я из очереди возвращаюсь.

С т е п а н. С хлебом?

Г л а ш а. Нет. Опять не выдали.

С т е п а н. Через пустырь идешь?

Г л а ш а. Ага…

С т е п а н. Ладно, давай! (Обернулся к стоящим на возвышении Колыванову, Федору, Горовскому, Лене.) А вас еще и в помине нет!

Скрываются в темноте стенды. Освещен только один, но он уже перевернут и теперь это — очень условно — покосившаяся голубятня. На игровой площадке — С т е п а н и С а н ь к а Ч и ж и к. Санька заложил два пальца в рот, пронзительно свистнул, запрокинул голову в небо.

С а н ь к а. Степа!..

С т е п а н. Ну?

С а н ь к а. Видал, как турманок пошел! Свечой! Слышишь, Степа?..

С т е п а н. Не глухой. (Помолчав.) Закурить есть?

С а н ь к а. Откуда?

С т е п а н. Жизнь…

С а н ь к а. Хлеба хочешь?

С т е п а н. Давай.

С а н ь к а (после паузы). Выпущу я голубей.

С т е п а н. Совсем?

С а н ь к а. Ага… Кормить нечем.

С т е п а н. Выпускай.

С а н ь к а. Жалко…

С т е п а н. А если головы им свернут? На супчик?

С а н ь к а. Могут…

С т е п а н. Мы скаутов били?

С а н ь к а. На всех углах! А что?

С т е п а н. Название себе новое придумали.

С а н ь к а. Кто?

С т е п а н. Скауты! Юки они теперь называются. «Юные коммунисты». И попробуй тронь!

С а н ь к а. Эти дылды в коротких штанах — коммунисты?! В шляпах?

С т е п а н. Да не в шляпах дело! (Помолчав.) Ох, дурак!

С а н ь к а. Кто?

С т е п а н. Я! Кто же еще? С заводом не уехал, на фронт не взяли… Сиди тут!

С а н ь к а (помолчав). Глафира идет…

С т е п а н. Где?

С а н ь к а. А вон, через пустырь… (Прыснул.) Цапля!

С т е п а н. Это почему же?

С а н ь к а. Голенастая! И голову задирает!

С т е п а н. Коса тяжелая, назад тянет.

С а н ь к а. Остригла бы! Не гимназистка. Гляди! Вышагивает, как Вера Холодная!

С т е п а н (мрачно). Факт налицо!

С а н ь к а. Ты про что?

С т е п а н. Да все про то… Сидишь в каком-нибудь «Арсе» или «Паризиане», смотришь на экран: плывет лодочка, светит солнце, всякие там ивы к воде клонятся… И вдруг — трах-бах-тарарах! Гром, молния! Лодка вверх дном. «Спасите, погибаем!» Скрипка рыдает, пианино надрывается!..

С а н ь к а. Чудишь ты чего-то…

С т е п а н. Жизнь чудит! (Шумно вздохнул.) Жила во дворе и жила! Что она есть, что ее нет! В расшибаловку играла, по чердакам лазала, чуть заденешь — она в драку, И вот, пожалуйста!

С а н ь к а. Я и говорю: цапля!

С т е п а н. Цапля и есть! (Увидел подошедшую Глашу и запел дурным голосом.)

Гуси, гуси!Га-га-га!Есть хотите?Да-да-да…Вам барыня прислалаВ туалете сто рублей.Ах, ты не стой, не стойНа горе крутой!

Г л а ш а. Ты чего это, Степа?

С т е п а н. А чего? Я ничего!

Г л а ш а. Все песни в кучу собрал.

С т е п а н. Попурри называется.

Г л а ш а. Правда?

С т е п а н. Вчера в Народном доме балалаечник разделывал. Концерты-митинги надо посещать!

Г л а ш а. Чего ж не позвал?

С т е п а н (поет).

Ах, матаня-таня-таня,Таня, душечка моя!Солнце всходит и заходит,А в тюрьме моей темно!