Всадник, скачущий впереди

Петр Алексеевич, Аркадий, Ольшевский и Карташев скрываются за большим памятником. Тимка склоняется над клеткой. За его спиной появляется  Ч е л о в е к  в  к о т е л к е. Он зажимает Тимке рот и делает знак свободной рукой. Околоточный и полицейские направляются за памятник. Слышен шум короткой борьбы. Выстрел. Выбегают растерянные  А р к а д и й, К а р т а ш е в  и  О л ь ш е в с к и й, затем полицейские выводят связанного  П е т р а  А л е к с е е в и ч а  и  д я д ю  И л ь ю.

А р к а д и й. Папка!..

П е т р  А л е к с е е в и ч. Ничего, сынка!.. Прощай пока… Мать поцелуй, Катюшу… Да не горюй, брат! Время идет веселое!

Т е м н о т а.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Перрон вокзала. Прямо против зрителя широкая дверь с надписью: «Зал ожидания 1-го класса». Слышатся гудки паровозов, далекая песня: «Смело мы в бой пойдем, за власть Советов…» По перрону быстро проходят солдаты, пробегают вооруженные рабочие.

М а л ь ч и ш к а - г а з е т ч и к. «Правда»! Свежая газета «Правда»! Генералы Краснов и Деникин поднимают казачество! Все на защиту Республики! (Убегает.)

На перрон выходят  Т и м к а  и  О л ь ш е в с к и й.

Т и м к а. Что же делать, пинь-пинь… Тара-рах! Где же Аркадий?

О л ь ш е в с к и й. Все сроки прошли! Ни его, ни Карташева!

Т и м к а. Эшелон уйдет, а мы останемся! Весело, пинь-пинь… тара-рах!..

О л ь ш е в с к и й. Идет! (Кричит.) Аркадий, сюда!

Появляется  А р к а д и й. Он в шинели реалиста, с мешком за плечами.

Т и м к а. Ты что опаздываешь?

А р к а д и й. Не мог раньше, Тима. (После паузы.) Карташева еще нет?

О л ь ш е в с к и й. Нет.

А р к а д и й. У Сухарева были?

Т и м к а. Были… Ничего не выходит! Малы еще, говорит, по фронтам шататься, дома сидите. Я говорю: Иван Степанович, мы с красновцами хотим драться, а он смеется!

А р к а д и й. Дома мне делать нечего! Все равно на фронт уеду! Сухарев не возьмет, с другим отрядом уеду!

Т и м к а. Тебе хорошо: ты вон какой здоровенный вымахал!

О л ь ш е в с к и й. Смотрите, ребята! Карташев с отцом!

А р к а д и й. С отцом?

О л ь ш е в с к и й. Ну да! И… это самое… с чемоданами!

Т и м к а. Это что ж такое, пинь-пинь… тара-рах?!

На перроне появляется  Ч е л о в е к  в  ф у р а ж к е  чиновника, с чемоданами в руках. За ним  К а р т а ш е в. Они направляются в зал ожидания.

А р к а д и й. Виктор!

К а р т а ш е в. Я сейчас!.. Папа, я приду через пять минут. Можно?

Ч е л о в е к  в  ф у р а ж к е. Хорошо. Только прошу тебя — не задерживаться. (Уходит в зал ожидания.)

А р к а д и й. Куда собрался, Виктор?

К а р т а ш е в. Понимаете, ребята… Папа едет на Украину, там у него брат под Житомиром.

А р к а д и й. А ты?

К а р т а ш е в. И я… У папы больное сердце. Я не могу оставить его одного…

Т и м к а. А товарищей оставлять можешь?

К а р т а ш е в. Но у меня больной отец! Я дал ему слово и должен его держать.

А р к а д и й. Ну что ж… До свиданья.

К а р т а ш е в. До свиданья… Только вы поймите, ребята…

Т и м к а. Мы все понимаем, пинь-пинь… тара-рах!.. До свиданья.

К а р т а ш е в. До свиданья. (Уходит.)

Появляется  Ш м а к о в. Он в кожаной куртке, за плечами — винтовка, на ремне неизменная гармонь.

Ш м а к о в. Вы еще здесь? Вам что было сказано? Марш по домам, и чтоб духу вашего здесь не было!

А р к а д и й. Слушай, Вася! Посади нас в вагон! Мы спрячемся, а потом уж Сухарев нас не высадит!

О л ь ш е в с к и й. Верно! Это самое… Посади, а?

Ш м а к о в. Не могу! Без документов не сажают! А у нас строго! И вот что, братцы, по-хорошему говорю: уходите по домам. Увидит Сухарев, с конвоем отправит! (Уходит.)

Т и м к а (вздыхая). Ничего не выйдет! А я уже птиц своих выпустил… Все разлетелись! И малиновка, и синицы, и щеглы… Я малиновку больше всех любил. Открыл клетку, а она не улетает. Я ее палочкой шуганул, она как взлетит на тополь да как запоет!

Молчат.