Всадники

— Снежинка, я так рад тебя видеть, — чуть осипшим от внезапного волнения пробормотал Тадеуш.

Марек, глянув на замолчавшего брата, вклинился в разговор:

— Принеси нам, девица, всего и много. Что у вас есть свежего? Мы вот про глазунью яиц на пяток мыслили, да с колбасой жареной, да со шкварками. Хлеба, масла топленого, брынзы, а на сладкое творога со сливками и медом, и жбан взвара травяного.

— Все будет сделано. — Снежана продолжала стоять глядя на Тадека.

— Если ты будешь и дальше пялиться на моего братишку, сделано будет к ужину, поспеши, я голоден как волк.

Улыбнувшись Тадеку на прощание, Снежана ушла на кухню. На этот раз ожидание оказалось совсем коротким. Стол быстро заполнился едой, и братья на время позабыв обо всем, увлеченно принялись поглощать все принесенное девушкой. Покончив с угощением, они расплатились и вышли на двор, Снежана вышла следом. Марек поняв, что третий — лишний, отошел в сторонку, а Тадек с девушкой по ручку пошли к реке через большой сад, разбитый позади корчмы.

Марек так и не дождался появления Куцего. Но не расстроился. Сам себе он готов был признаться — трактирщик очень не прост и в хитрой игре с ним можно и получить по зубам, а не отхватить куш.

Но времени даром не терял, внимательно осмотрел еще раз все хозяйство, конюшни, прогулялся тут и там, заглянул повсюду, запоминая все мелочи. Через минут пятнадцать во дворе появился Митроха, с интересом принявшийся наблюдать за русином. Марек, преодолев первый порыв стукнуть мелкого нахала по шее, решил подозвать его к себе.

— Эй, паренек, иди сюда.

— А драться не будете?

— Не буду, бегом давай!

— Чего надо, господин воин? — с независимым видом спросил малец.

— Я так погляжу, ты парень хваткий и глазастый. Хочешь заработать?

В глазах мальчика загорелся огонек:

— А сколько?

— От тебя зависит. Слушай сюда. Ты ведь все про всех знаешь здесь, верно?

— А то, много всего знаю! — самодовольно улыбаясь, ответил Митроха.

— А про Кречера знаешь?

— А что про него знать? В аду чертям с ним весело поди… — раздраженно бросил мальчишка.

— Что и тебе досадил?

— Драться любил, вечно как ни увидит, сразу плеткой… а что ему? Все его боялись.

— А кто в отряде его был, всех помнишь?

— Всех наверно, они часто у Куцего столовались.

«Ого, интересно девки пляшут, значит, столовались?! Так, продолжим» покатал услышанное в голове Марек.

— А Эрика помнишь?

— Ха, а чего помнить то, хорька жадного?! Он редко бывает, как приедет, вечно с хозяином шепчется, к девкам пристает…

— За что ж ты его так? Неужто на хоря похож?

— Ага, худой, зубы острые, нос торчит, глазки бегают…

— Давно он у вас не появлялся?

— А чего, вы разве не всех их перебили? Вы ж вроде всю банду положили там, в горах…

— Хм… нет, такого не припомню… Жив он, по всему выходит. И если ты, когда он в «Подкове» появится, мне весточку передашь, я тебе щедро заплачу.

— А сколь? У всех щедрость разная…

— Полтину серебром. Хватит с тебя, Митроха?

— Договорились, — мальчишка с взрослым видом кивнул головой, подтверждая сделку.

— А пока, вот тебе десять грошей, задатком. Ну, беги, поди делов то хватает.

— Ага, — и Митроха довольно сжимая в кулачке монеты порысил куда-то.

Марек еще раньше заметил, что брат возвращается, потому и разговор с жадным до денег мальцом свернул быстро. На лице Тадеуша блуждала счастливая улыбка.

— Ну как? Получилось что? — выезжая со двора спросил Марек.

— Да, все обговорили, обещала сразу весть послать.

— А как она тебе ее пошлет? Об этом вы договорились?

— Нет, не подумал…

— Эх ты, шляпа! Ладно, я тоже время не терял, мальца этого шустрого — Митроху, сумел подрядить, только ему не хочу про ваши дела с Снежанкой говорить. — Довольный своими успехами, похвастал Марек брату.

— Молодец. Теперь надо все командиру рассказать.

— Так поскакали! Может он еще в замке?

И Хортичи стремительным легким галопом понеслись по еще сонной с утра главной улице Гребенска.

* * *

Непривычно было встречать рассвет в старинном замке после стольких месяцев скитаний. Иногда отцу Филарету, в прошлой жизни — до пострига — отроку Алексею, казалось, что вернулись прежние времена и он снова помощник лекаря в Радославле. Там они жили при дворце императора, но комната Алексея была скорее крохотным чуланом, куда едва вмещалась узкая койка. У самого лекаря покои, к которым и примыкал чулан, были не многим лучше. Кроме такой же узкой койки — там стояли бесчисленные полки и шкафы с пузырьками и сушеными травами, небольшой умывальник и старый колченогий стул.

Здесь же, в Чернагоре, покои, отведенные отцу Филарету, были просторными и светлыми. Широкая кровать теперь пустовала, горец покинул замок, но монах так и не позволил себе занять ее. В углу был брошен на пол матрас, набитый соломой, который служил ему постелью. Да и не так это было важно, поскольку большую часть ночи монах молился, восполняя леность, посещавшую его днем.