Всадники бури

И в этот момент слух Конана уловил звуки чьих-то медленных, размеренных шагов. Они раздавались откуда-то из-за арочного прохода и постепенно становились все более отчетливыми. Кто-то направлялся сюда, в галерею. Зулгайен сидел, прислонившись к колонне, так, что со стороны входа увидеть его было невозможно. Киммериец же метнулся к другой колоне и, прижавшись к ней спиной, застыл.

Когда звуки шагов стали совсем близкими, он осторожно выглянул из-за прятавшей его колонны и увидел шедшую вдоль по галерее молодую рабыню. В руках у девушки был поднос с наполненной едой посудой. Конан успел изрядно проголодаться, и теперь вид пищи, (наверняка, предназначавшейся именно ему!) и ее аромат отозвались у него в желудке недовольным жадным стенанием.

Конан в который раз взглянул на Зулгайена. Печальные глаза туранца отчаянно молили его скорее бежать.

…Путь Конана пролегал через длинный, невообразимо узкий коридор, несколько последовательно расположенных залов, с высокими куполообразными потолками и искрившимися призрачным голубоватым светом слюдяными колоннами, еще один коридор, гораздо более широкий, чем первый, и не такой длинный, и поднимавшуюся куда-то наверх винтовую лестницу. Нигде не было факелов, (об этом предупреждал Зулгайен), а исходивший непонятно откуда и неизменно сопровождавший киммерийца тусклый робкий свет едва позволял разглядеть что-либо уже на расстоянии десяти шагов. По-настоящему светло было только в залах со слюдяными колонами.

Когда же Конан поднялся по винтовой лестнице, его вдруг окутала кромешная темнота. Нельзя было различить ничего. Киммериец оглянулся назад, туда, где проходил только что, но все скрывал непроницаемый мрак. Конан напряг слух, силясь различить что-либо вокруг, но было так тихо, что даже звенело в ушах, раздражающе, тревожно и как будто бы… злорадно. Тишина и мрак насмехались над Конаном.

Киммериец сделал несколько осторожных шагов и в нерешительности остановился. Возвращаться назад, к погруженной в полнейший мрак лестнице, не имело смысла. Идти вперед, в скрадываемую той же темнотой неизвестность, было безумием. Оставаться здесь?! Эта мысль показалась Конану такой нелепой, что в душе он даже посмеялся над своим положением. Между тем, каким бы забавным ни представилась ему сейчас сложившаяся ситуация, киммериец все же не решался сдвинуться с места. И снова, как во время схватки со стражниками, как во все те бесчисленные дни своего заточения в этом проклятом замке, он с леденящим кровь трепетом ждал, что в любой момент где-то, пугающе близко от него, раздастся издевательский смех верховной хранительницы.

И вот, в самом деле… кто-то негромко рассмеялся в темноте. Голос был женским. Киммериец повернул голову в ту сторону, откуда раздавался смех. Его глаза напряженно всматривались в темноту, хотя, конечно же, ничего не различали в ней. Одна рука крепко сжимала рукоять меча, (это был меч поверженного стражника — Конан оставил, его себе). Другая была готова вот-вот вытянуть из висевших на поясе ножен кинжал.

Смех внезапно замолк. Стало тихо. Конан явственно ощущал чье-то присутствие подле себя.

— Как же ты смешон! — послышалось оттуда же, откуда несколько мгновений назад исходили звуки смеха. И теперь киммериец без труда смог узнать голос Дарейны. — Неужто вообразил, что здесь Серидэя?! — ведьма снова рассмеялась.

Конан не сдержал ругательства.

— О! Прошу тебя, будь чуть повежливее! — все еще смеясь, произнесла Дарейна. — Все-таки имеешь дело со своей спасительницей. Если бы не я…

— А не ты ли сама, — перебив ее, гневно начал Конан, — привела меня и Зулгайена прямо в объятия Серидэи?! — упомянув верховную хранительницу, он с брезгливым презрением сплюнул. — А сейчас снова решила выступить в роли великодушной спасительницы?! Что за игру ты ведешь?!

— Я не обманываю тебя! Поверь! — в голосе Дарейны отчетливо послышались молящие интонации. — Я хочу… помочь!

Киммериец с язвительным пренебрежением усмехнулся.

— Если ты все еще собираешься вернуть в Айодхью вендийскую принцессу, — теперь ведьма говорила с прежней грубой насмешливостью в голосе, — не лучше ли тебе будет довериться мне?! Или… может быть, грезишь о том, чтобы снова оказаться, как ты сам это удачно подметил, в объятиях Серидэи?! — из ее горла вырвался короткий ироничный смешок.

— Зачем же я по-твоему сейчас здесь?! — с трудом сдерживая гнев, воскликнул киммериец.

— Тшш! — с таинственной многозначительностью прошипела Дарейна. — Помни, где мы! Не повышай голос! — и с насмешкой добавила: — Ты не боишься рисковать, раз пришел сюда?!

— Мне нечего терять!

— А если окажется, что это не я, а сама Серидэя устроила тебе этот побег?! Чтобы затем посмеяться?!

— Нисколько не удивлюсь этому, — сухо ответил киммериец и, выдержав короткую паузу, с подчеркнутой небрежностью произнес: — Ну, а если, в самом деле, все обернется так, просто сочту этот побег увеселительной прогулкой!

— Перед смертью! — иронично добавила ведьма.

— Что же мы стоим?! — не вытерпел Конан, голос его стал еще жестче. — Чего ждем?!