Всадники черных лун

— Да?!

— Хозяйка, я должен с вами немедленно поговорить! — напряженно сказал ниоткуда чуть картавящий надтреснутый мужской тенор, — Вы узнали меня? Это я, Шестой хирург Парацельса Шедоу.

— Я слушаю вас, Шедоу, — хмуро пробормотала Эрна, — Что там на Парацельсе стряслось?

— Чрезвычайное происшествие. Это уже третья попытка суицида. Я не могу мириться с таким неуважением к работе самого Первого хирурга, и если добрейший старик Наум Максович молчит, то я не намерен! У нас не сумасшедший дом, чтобы держать больную связанной после тяжелейшей операции! — выкрикнул мужчина дрожащим от обиды голосом, — И еще эти жрецы. Они ходят по детским отделениям и морочат малышам головы. Эрна, так дальше нельзя!

Эрна тяжело вздохнула, ответила:

— Хорошо. Я буду у вас через двадцать стандартных.

— Нет, немедленно! — выкрикнул голос. Лицо Эрны окаменело, она неожиданно властно повторила:

— Я буду у вас через двадцать стандартных, Шэдоу. Не мешайте мне работать. До свидания.

— До встречи, — недовольно сказал невидимый. Эрна трижды медленно, глубоко вздохнула, возвращая себе доброжелательное выражение лица. Неожиданно рассмеялась.

— Как совершенно правильно говорит Дэвид: «Война войной, а обед по расписанию!»

— Я так мало понимаю, — призналась Этли:

— Почему на вас кричал этот человек?

— Ах, это? Его старый учитель исцелил одну девушку, но она упорно не желает жить дальше, и пытается совершить самоубийство. Доктор совершенно прав и в своей обиде, и в том, что сначала надо излечить ее разум.

Эрна вздохнула, расстроенно покачала головой, призналась:

— Мне гораздо проще понять убийцу. Хотя убивать и непростительно, все же человек может убедить себя, что он загнан в угол, и что у него нет других возможностей выжить. Но самоубийцы — вот с кем по настоящему трудно! Они так боятся жить дальше, что готовы причинять себе жуткие муки раз за разом… И до чего же тяжело разрушать этот окаменелый страх! Совершенно невозможные люди.

Вздохнула:

— Впрочем, эти-то еще ничего. Вот животные — самоубийцы, с теми вправду тяжко. И мне их особенно жалко. С людьми хоть можно поговорить, расспросить. А там получается сплошное «угадай — догадайся впридачу». Знаешь, ты очень вкусно ешь.

Этли прекратила жевать и удивленно посмотрела на Эрну. Демонесса рассмеялась и кивнула:

— Да, да! Посмотри, с тобой за компанию я почти доела свою порцию, хотя у меня сегодня совершенно нет аппетита. Сегодня так много неприятностей, девочка. Тяжело править Мирами Скорби. Ведь толпы людей ежедневно несут сюда свои страдания и увечья, и надеются на нас, как на богов милосердия. А мы вовсе не боги. У нас тоже бывают свои трагедии, неприятности, неудачи. И в отличие от больных, мы не имеем права жаловаться. У нас только одно право — работать. Работать до изнеможения. Тот же доктор Шэдоу, что только недавно накричал на меня, не может сказать умирающему: «Извините, рабочий день окончен. Приходите завтра», или, что у него, к примеру, день рождения, и поэтому ему положен выходной. И накричал он не потому, что дурно воспитан. Просто него нервный срыв. Не на больных же ему кричать! Так что заканчивай завтрак, девочка, и пойдем.

— Куда? — заморгала Этли.

Эрна удивилась:

— Как куда? На планету Парацельс. Ведь ты не откажешься мне помочь?

— Н-нет, то есть я… Конечно, если хоть чем-то я смогу, то… Идемте, — растерянно сказала Этли.

Эрна поднялась из-за стола, рассеянно взмахнула рукой — и принцесса увидела вокруг себя огромную, круглую площадь, окруженную высокими деревьями. У Этли заложило уши, резко щелкнуло. Воздух оказался немного прохладнее и в отличие от белой комнаты был настоян на зелени, пахнущей незнакомо, но приятно. Этли вздохнула, оглянулась еще раз, чувствуя себя неуютно в одиночестве на теплом черном покрытии незнакомой площади. Неподалеку возникла Эрна, протягивая принцессе кремового оттенка невысокие мягкие туфельки.

— Прости, я совершенно заморочена, оттого забыла про твои ноги. Обувайся и идем. Нас уже ждут, — сказала она и направилась, не ожидая пока Этли справится с обувью, к полускрытому деревьями белоснежному длинному зданию неподалеку от площади. Торопливо сунув ступни в эластичную материю туфелек, Этли поспешила догнать демонессу. В присутствии могущественной хозяйки не нескольких стран, а нескольких планет принцесса чувствовала себя девочкой — подростком, которая значительно ниже владетельной Хозяйки Эрны по положению, образованию и уму.

— Вот и исполнилась моя мечта: посмотреть миры демонов, — пробормотала она на ходу, — Но как странно она исполнилась!

Здание оказалось несоизмеримо больше внутри, чем можно было бы подумать, глядя на него снаружи. Не коридоры — целые просторные улицы высотой в два этажа с бегущими куда-то лентами пола, на котором двигались в разные стороны десятки, сотни людей.

В воздухе висели незнакомые запахи, Этли слышала обрывки разговоров, смех и множество иных, часто очень странных звуков, спеша по одной из движущихся лент за размашисто шагающей Эрной. Люди кланялись, кивали, махали демонессе руками — все встречные знали ее и каждый на свой лад приветствовал.