Всадники черных лун

— А не много ли на себя… — начала она, но Рик отвесил ей затрещину другой рукой, и она замолчала, отвернув голову вниз, разглядывая проплывающую обочину Тракта. Потом неожиданно тихо заплакала, еле слышно шмыгая носом. Рик равнодушно поглядывал по сторонам. Уже темнело, и на западе начал подниматься над горизонтом невысокий здесь шрам Разлома…

— Дорожная стража. Стой! Кто таков, куда едешь? — хмуро прохрипел юноше десятник, в то время как один из его бородатых подчиненных одной рукой схватил за поводья основательно нагруженного коня, другой же поднял фонарь, оценивающе поглядывая на многочисленные сумки и порядочных размеров вьюк позади седока. Всадник внутренне усмехнулся, представляя, как солдат переводит дорожный сбор в кружки вина.

— Посланник нашего Герцога. Еду из Миррор.

— Подорожную!

Юноша не испугался косматых, больше смахивающих на бандитов, чем на солдат, коренастых вояк, рассмеялся:

— Да мне ее король давать не стал. Слыхали, какую подорожную он посольству Герцога выписал? Так что… Найдем другой выход?

— Это в мешке чего? — спросил стражник и звучно хлопнул по привязанному вьюку. Оттуда вырвался девичий вскрик. Стражник сально ухмыльнулся, — А — а… Ясно. Рабыня.

— Ну да, рабыня, — пожал плечами Рик, — Постель греть, а что?

— Нет, ничего, — рассмеялся стражник, — Товар больно дорогой. Думать надо.

Трое замолчали, и Рик видел напряженную работу начальственной мысли на челе десятника. В конце концов он изрек:

— Им по три, мне пять желтых. Итого, выходит, двенадцать, дюжина ровно.

— Три, три, и вот… — отсчитал он монеты и подмигнул десятнику:

— Дюжина?

— Дюжина. Проезжай… — благодушно подмигнул тот, — Что ж мы, не люди, не понимаем?

— Может, и еще возить буду, — напоследок обронил Рик, — Теперь цену знаю!

— Что же, счастливо добраться! — раздалось в спину, Рик кивнул и похлопал коленями серого, прося двигаться поживее. Конь печально вздохнул и немного прибавил шаг.

Рик подвинул к себе мешок и высунул голову Рисси на воздух.

— Если сильно замерзнешь — скажи. Выпущу побегать следом за лошадью, чтобы согреться.

— Ты дикарь! Ты придурок, Рик Хаш, — прошипела она, сузив свои черные глаза, — Ты сейчас наживаешь себе смертельного врага. А я могла бы сделать тебя богатым и…

Рик снова отвесил ей затрещину, потом вынул бластер и приставил ко лбу, слегка надавливая и покачивая:

— Может, я и дикарь. Только я очень не люблю, когда мне напоминают об этом таким тоном, ясно? А теперь заткнись, крыса. Иначе в твоей башке появится дырка побольше, чем между ног. Будешь говорить, когда я захочу слышать ответ на свой вопрос. Да или нет?

— Д-да… — пробормотала она, расширенными глазами рассматривая ствол оружия, чужого этому миру.

— Вижу, тебе знакома эта крошка, — сказал Рик, нехорошо усмехаясь, — И ты знаешь, что ей можно делать, моя Маленькая Мышка. Так что сиди тихо, веди себя хорошо.

— Вот и жалей… — вздохнула она и осеклась, увидев его движение. Рик остановил на полузамахе руку, спрятал бластер и сообщил:

— Кажется, тебе просто нравится, когда тебя бьют. Так вот, к твоему сведению, мне противно слышать твой голос, Вдарь-меня-снова, Рисси или как там тебя еще. И не думай, что ты представляешь для меня особую ценность. Я уже знаю, что вас там много, и не поленюсь съездить еще за одной мышкой. Вот так обстоят дела, лапочка.

Она сердито засопела и замкнулась в угрюмое молчание на всю ночь.

— Хо, явился не запылился! — встретила Рика на пороге Мартышка Ло-рарараа в облике Ди, — Что-то быстро. Хотя я уже успела соскучиться. Чего привез?

— Да так, кое-что, — проворчал Рик, снимая с усталого серого мешок, — Нужна клетка. И ошейник с цепью. Слабо?

— Ффа! — отмахнулась Мартышка, поглаживая пыльную конскую морду, — Уже стоит. Возле столовой на Тарнане. Что у тебя за трофей? Я поухаживаю за твоим коньком. Устал, бедный! Небось, загоняли малыша совсем… Да еще с такой неподъемной тяжестью.

Конь заморенно вздохнул и потянулся к возникшему из складок платья куску хлеба. Мартышку лошади обожали за постоянные взятки хлебом. Сейчас серый нетерпеливо переступал копытами перед отпираемой Ло решеткой в подворотню, где с обратной стороны дома имелась комфортабельная конюшня на четыре стойла, к обустройству которой понемногу приложили руки все, кто задерживался в риковом доме. По твердому убеждению Дэва, лошади в доме Рика жили получше, чем люди. Поэтому далеко не всегда лошади выходили из своего стойла с охотой, чтобы кого-то везти на себе черт-те куда по разбитым дорогам Ахайя.

Юноша отнес Рисси в столовую, вышел в тень перистых деревьев под слабый морской ветерок. Недалеко от пляжа, на открытой полянке, на песке стояла мощная клетка с прикованным на метровый кусок цепи металлическим ошейником. Рик распахнул незакрытую дверь, внес мешок и вытряхнул из него связанную Рисси:

— Потерпи еще немного. Сейчас я развяжу мою мышку. А потом принесу поесть.

Девушка угрюмо молчала. Рик защелкнул на тонкой шее прочную ленту металла, перевернул девушку спиной и разрезал веревку на потемневших запястьях: