Всадники. История Адама Борута [СИ]

Людвиг кивнул и жестом указал на сиденье перед ним. Гость, мгновение поколебавшись, прошел к сиденью без спинки и опустился на него, вытянув вперед негнущуюся ногу. Витред, заметив короткий кивок графа, бесшумно покинул залу.

— Приветствую вас в стенах моего замка, — несколько высокомерно проговорил Шлоссенберг, — назовите себя и цель вашего прихода.

— Благодарю, граф. Имя мое мало что вам расскажет. Зовут меня Анфим, а больше я известен под прозванием Куцый. Получил я его, потеряв руку в честном бою, потому и не стыжусь так называться. К вашей милости я приехал, чтобы засвидетельствовать свое почтение и приветствовать в этом замке, давно ожидающем своего законного господина. Человек я небольшой, но как и всякий кто живет у дороги обладаю многими познаниями о городке и окрестных селах. Тешу себя надеждой, что помощь моя и знания могут сослужить вам неплохую службу. Как в свое время и герцогу Карлу — батюшке вашему, как к слову его здоровье, по добру ли поживает и не собирается ли в наши края наведаться?

Людвиг поначалу слушавший не слишком внимательно, при упоминании отца живо заинтересовался.

— И чем же вы помогали отцу?

— Дело давнее. — Уклончиво и будто нехотя ответил Куцый. — Но за те услуги он наградил меня вот этой грамотой.

С этими словами он вынул из кошеля небольшой тубус алого бархата, и хотел было сам подняться, чтобы передать графу, но Витред упредил его движение, первым подошел и, взяв в руки и раскрыв, вынул свиток, который затем вложил в руки Шлоссенберга.

Некоторое время Людвиг изучал документ. Ему хватило одного взгляда, чтобы убедиться в его подлинности. Это была не так часто даруемая скуповатым владыкой жалованная грамота, в которой указывалось право на налоговые послабления и всевозможные торговые льготы для «доброго трактирщика Анфима по прозвищу Куцый, поелику совершил он важные и полезные для милости нашей дела в замке Чернагора и в награду за верную службу».

— Так герцог Карл дал тебе, честный трактирщик Анфим Куцый право беспошлинной торговли вином и другие разные преференции… Интересно… Значит, мне и взять с тебя нечего, получается ты мне, Куцый ничего не должен, наоборот, я тебе обязан…

— Ваша светлость, Анфим привез на телеге немало доброй еды, вина и разносолов для вашей милости.

— Да, в ознаменование, кх… Ради вашего приезда долгожданного, вот привез припасов, снеди для вашего стола.

— Что ж и то хорошо. Грамоту твою я подтверждаю.

Адам внимательно следивший за Куцым заметил как сверкнули у того глаза, в них будто мелькнуло «Попробовал бы ты не принять отцовскую грамоту, ишь, подтверждает он…», но быть может, это было лишь мороком? Уже в следующий миг весь вид трактирщика выражал благодарность и едва ли не раболепие за высокую милость господина. «Уж не привиделся ли мне этот взгляд? Но нет, я все верно заметил, жаль нет с нами Скворуша, спросить бы у него, что думает».

Трактирщик поднялся на ноги и принялся отвешивать поклоны, видимо считая, что аудиенция закончена.

— Постой, Анфим. Присядь, разговор у нас с тобой долгий. Расскажи как ты мне, что и как в Гребенске да и в округе. Раз ты верно служил батюшке, послужи и мне, а я не забуду, награжу по чести.

— Спрашивайте, ваша милость, что знаю — все без утайки отвечу.

— Как живет город, какова торговля, что народ думает, да мало ли еще чего, ты говори, когда надо я сам тебя остановлю.

— Гребенск — главный город во всем среднем Ермунганде, вы не смотрите, что не так и велик, здесь в горах не то что на низу, — граф вопросительно приподнял бровь и Куцый, чуть смутясь поправился, — простите, ваша светлость, на равнине. Села самое большее в тыщу-полторы жителей, а здесь все три тысячи наберется. Живет добротно, богато. Особливо с тех пор как кастелян с отрядом покинули Чернагору оставив только пятерых стариков да пораненных и вовсе загордились, кхм, так вам поди местный начальник сказывал?

— Продолжай, интересно говоришь. Витред, распорядись, пусть принесут… князь, что вам принести?

— Ничего, спасибо, граф.

— Как вам угодно, а ты что пить будешь, Анфим?

— Нижайше благодарю вашу милость, мне бы воды.

— Витред, налей ему воды из моего кувшина.

Дождавшись пока Куцый допьет бокал, граф продолжил расспросы.

— Ну так что там с гребенскими? Говоришь, загордились?

— Как есть загордились, права самоправства им еще первый император дал, пятьсот лет почитай живут сами по себе. Роды свои ведут от воинов, поселенных тогда здесь. И прежних то правителей Чернагорских не слишком почитали, а нынче и вовсе…

— Продолжай, чего замолчал! — гневно раздув ноздри прикрикнул Шлоссенберг, разозленный одним лишь намеком на непочтение черни к себе и своему роду.

— Так что говорить то ваша милость? — растерянно заюлил трактирщик, — налоги платить отказываются, власть вашу признавать не спешат, почтения не выказывают, это и прежде, когда отряд стоял в замке было, а нынче уж совсем распоясались.

— Распоясались говоришь?! Ну, они у меня попляшут! Я им покажу, кто здесь власть! Давно ли налогов не платят?