Всадники ночи

Разница была существенной. Боярин получал землю из рук государя, перед государем отвечал, по государеву требованию людей на службу выставлял. И поместье боярское большей частью размеры имело достойное — чтобы не одного человека, а хотя бы десяток воинов боярин содержать мог и с собой на рать выводить. Сын же боярский свой участок от боярина получал, хоть и не являлся его отпрыском. Такие жесты помещик позволял себе в отношении обедневших родичей, безродных знакомых либо еще кого, кто был способен и за землями неудобными присмотреть, за деревней, что стоит на отшибе, и в поход воинский выйти. Только уже не по разряду из приказа царского, а по воле своего боярина. Потому и земли у сына боярского обычно имелось всего ничего — себя да пару холопов прокормить, — и ни о каких усадьбах у детей боярских никто никогда не слышал. Он ведь хотя и не холоп, но человек все же подневольный.

Всадники распугали кур, что выклевывали просыпанное перед крыльцом просо, спешились. На защиту птиц кинулся было рыжий лохматый пес — да веревка коротка оказалась, и он залился злобным бессильным лаем. На шум из дома выглянул мальчишка лет десяти, в рубахе, шароварах и сапожках, опоясанный атласным красным пояском. Русые волосы удерживались идущим через лоб ремешком.

— Стой, малец! — окликнул его Зверев. — Где тут река Вержа?

— Я не малец! — возмутился постреленок. — Я боярин Храмцов!

Путники изумленно замерли, переваривая услышанное. Мальчишка же, потоптавшись, махнул рукой за деревню:

— А Вержа там. Коли по дороге, так верстах в пяти отсель.

— Значит, это земля между Днепром и Вержей… — Андрей перевел взгляд на дядьку. — Правильно, выходит, прискакали.

— Здрав будь, боярин, — стащил с головы шапку Пахом. — Сие князь Сакульский пред тобой стоит, Андрей Васильевич. Скажи, сделай милость, а иных бояр Храмцовых здесь поблизости нет?

— Я единственный! — развел плечи мальчишка. — Я боярин Храмцов, да отец мой, сын боярский. А иных Храмцовых окрест нет и быть не может!

— С кем ты там речи ведешь, сынок? — приотворилась дверь.

— Это князь Сакульский, мама, — оглянулся мальчишка. — Они путь к Верже ищут.

— Ой, господи! — Дверь с громким стуком захлопнулась.

— Между Вержей и Днепром… — со вздохом повторил Зверев, покачал головой и решительно отпустил подпругу. — Лошадей у тебя можно напоить, боярин? Путь долгий прошли, устали.

— А-а… — Мальчонка растерялся, и плечи его сами собой сошлись вперед. — Это… За домом хлев, конюшня. Там вода в бочках отстаивается… Теплая.

— Илья, Изя… — бросил поводья холопам Зверев. — Пахом, ты со мной останься.

Парни, собрав за поводья лошадей, повели их вокруг боярских хором. Тут опять отворилась дверь, с крыльца спустилась женщина лет сорока с усталыми глазами. В высоком кокошнике, в полотняном вышитом сарафане и в бархатной безрукавке почти до колен, она выглядела зажиточной крестьянкой, ради праздника доставшей из сундуков лучшие наряды. Золотые серьги, два перстня, жемчужная понизь — вот и все украшения. Хозяйка низко поклонилась, протянула резной деревянный ковш:

— Добро пожаловать, гость дорогой. Вот, испей кваску с дороги.

— Благодарствую. — Зверев тоже поклонился, принял корец. — Пусть дом твой будет полной чашей, как этот ковкаль…

Он с удовольствием выпил холодного кваса, но живот вместо благодарности недовольно забурчал. Почти весь день в пути — желудок требовал чего-нибудь посущественнее.

— Гость в дом — радость в дом, — опять поклонилась женщина. — Входите, подкрепитесь, чем Бог послал. Я покамест баню велю истопить. Юра, чего застыл, поклонись князю! Гость же твой!

— Здоровья тебе, княже, — приложив руку к груди, послушно поклонился мальчишка. — Что за нужда привела тебя в наш дом?

— Да что же ты, сынок, — всплеснула руками женщина. — Ты сперва напои, накорми, баню истопи, а уж потом вопросами гостям досаждай!

— Послал меня боярин Кошкин, дьяк Земского приказа, — ответил Зверев. — Велел боярина Храмцова немедля в Москву вызвать. Дело у него какое-то. Может, государево, может, по братчине нашей хлопоты — подробнее не говорил.

— Как же так? — остановилась на ступенях Лукерья Ферапонтовна. — Муж мой ведь уж шесть годков как голову в порубежье литовском сложил, царство ему небесное… — Она несколько раз перекрестилась, прошептала что-то себе под нос. — Боярин Сафонов, милостивец, не гонит с земли, сирот на нищету не осуждает. Может, ему о том передать? Я с рассветом вестника снаряжу.

— Я съезжу, мама! — вскинулся мальчишка. — Я ведь ныне боярин Храмцов!

— Оставь, сынок, — отмахнулась хозяйка. — Тебя покамест и в книгах разрядных нет, и в листах переписных.

— Странно… — пожал плечами Андрей. — Иван Юрьевич в точности указал, кого позвать. Земли между Днепром и Вержей, боярин Храмцов. У вас тут между реками других имений нет?

— Откель, княже? С севера в пяти верстах Беленый лес начинается, а в иных сторонах реки текут. Как прадед боярина Сафонова роду нашему клин этот отвел, так никто окрест более не появлялся. Да чего же мы встали? К столу пойдемте! Оголодали, поди, с дороги?