Всадники Ветра (СИ)

— Нет, — упрямо возразил Фунтай. — Я не хочу молчать о том, что я видел. Я восхищен. Ты станешь истинной королевой. — Тут я еще больше смутилась и отошла от отца, он покорно меня отпустил. Стало тяжело выдерживать его неприкрыто восхищенный взгляд.

— Принц там, а я здесь. Мне это не нравится, — вдруг высказала я свою мысль, увидев письма Силенса на столе.

— Что ты! Решила размахивать мечом на поле боя? И думать забудь! — строго, хмуря брови, закричал отец. — Тебя не для того воспитывали, чтобы ты пала на войне с Красной страной.

— А для чего тогда? — резко обернувшись, бросила я. — Я принцесса! И хочу защищать свой народ, а не сидеть в замке, как курица на насесте! Польза может быть существенной, а не такой! — Яростный взгляд испугал отца, я отвернулась к окну и слегка коснулась мыслями спящего волка. Он успокоил своим умиротворением.

— Ты говоришь, как королева, — ошарашено выдавил герцог Фунтай.

— А много ты королев слышал? — ядовито, с болью поинтересовалась я, опустив плечи.

Но отец молчал. Его глаза и лицо говорили сами за себя. Ему плевать, сколько королев произносили речи на его памяти, главное, что дочь смогла стать той, о ком он мечтал. Теперь можно гордиться ей в полную силу, это читалось во всем герцоге.

— Я всего лишь делаю то, что мне велел принц, — стараясь преуменьшить свою особу в глазах отца, я оправдалась. Глупо.

— Но ведь делаешь. — Упрямое возражение заставило улыбнуться.

Мысли потекли совершенно в ином направлении. Я неожиданно подумала о том, что испытываю к принцу. Сердце болезненно сжалось в груди, находя ответ на этот невысказанный вопрос. Но что есть любовь? Пустая привязанность к идеалу, который придумывает сам человек. Нет, нас с Силенсом связывало нечто большее, нежели любовь. Уважение? Да, оно, конечно, присутствовало в наших отношениях, как и невысказанные тайны, неловко висящие теперь передо мной. Но главное совершенно не это. Выше любви был долг. Долг. Именно он так крепко связывал нас с принцем, делал меня сильнее и внушал царственность. Далеко не влюбленность совершила со мною эту метаморфозу. Горькое сожаление охватило меня. Неужели нам вечно придется думать прежде о долге, а не о чувствах друг к другу? Я предназначенная невеста, а он наследный принц. Между нами просто не может быть ничего иного. И это причиняло боль, хотя я отчаянно отгоняла ее от себя, потому что она будила во мне жуткие воспоминания о мучениях в постели принца. Он тогда ухаживал за мной, лежащей в полубреду и постоянно погружающейся в непонятные кошмары. Неужели только долг заставил Силенса это делать? Романтическая часть сопротивлялась ответу «да», но почему-то я не сказала бы «нет». Какое-то сомнение затаилось в душе, природу которого выяснить не удавалось.

Резкая боль в шраме вырвала из размышлений, со стоном я согнулась пополам, едва успев ухватиться пальцами за стол, иначе свалилась бы ничком. Пульсации распространялись по всему телу, сковывая жутким страхом и мучением не только физическим. Казалось, эти горячие волны доходили и до сердца, и до сознания, и до моих волков, которых скрутило болезненной судорогой. Я застонала, заплакала, не желая, чтобы кто-то еще страдал, кроме меня. Но приступ не проходил. Сквозь мучительные ощущения долетали возгласы отца, доходили прикосновения горячей руки до плеч, но ответить ему стало явлением из разряда невероятных. В судорожной попытке я потянулась к принцу, не понимая, отчего решила его потревожить. Силенс вскинул голову, слыша в ушах звонкий крик такого до боли знакомого голоса, и мученически обвел взглядом поляну, на которой раскинулся лагерь его маленькой армии. Но меня он нигде не заметил и лишь хмуро поджал губы, направляясь широкими шагами к кустам. Мое сознание уступило бешеным попыткам второго волка ворваться внутрь.

Она послала мне адский огонь, даже зубы врагов не причиняли такой боли. Я вытянулся всем телом и дико зарычал, но моя волчица мучилась так же где-то очень далеко и не могла помочь. «Неотвергнутая» корчилась от подобной боли в своем логове. Я рвал когтями землю, дергая головой из стороны в сторону. Когда мягкие руки человека коснулись моей шкуры, я дико зарычал, дернувшись в сторону, но сил в теле не осталось, поэтому мог лишь скалить зубы. Запах вожака ворвался в ноздри вместе с палящим воздухом, я по-щенячьи заскулил, надеясь получить помощь хотя бы от него. «Неотвергнутая» доверяла вожаку, значит, и я могу, решение было принято мысленно, но в горячке мучительных волн, которые отходили от девушки. Человеческие руки скользили по шерсти в поисках источника боли, но как прорычать ему, что она исходит изнутри. Вожак, видимо, догадался об этом, и практически сразу я ощутил прикосновение прохладной руки. Но только до моего сознания, которым раньше управляла только «неотвергнутая». Я ощетинился, шерсть слабо поднялась на загривке, вялое сопротивление не остановило вожака.