Всадники Ветра (СИ)

— Не стоит, — отмахнулся он. — Но я еще раз напомню вам, что нужно учиться. Вы обладаете какими-то способностями, жаль, не умеете их контролировать.

— А какой магией обладаете вы? — спросила я недолго думая.

— Я… — запнулся Ленс. — Королевской магией, — и престранно пожал плечами. — Ее так и называют.

— И?

— Это достаточно сложно объяснить, моя принцесса. — Я поморщилась. — Мне доступны не многие возможности, я привык работать топором.

Я улыбнулась его откровенности. Эта ночь обещала быть сложной, и она таковой оказалась, не забыв принести в мою жизнь толику интереса.

— Расскажите. — Непростая просьба, но он согласился, вновь приглашая меня присесть. Даже угроза замерзнуть не остановила меня.

— Меня начал учить Ялдон, слишком рано, чем положено, но он уже не мог выносить моих ребяческих проделок с помощью Королевской магии. Это нечто управления предметами, а иногда и действиями человека. Я мог увлечься, и заставить служанку пересыпать соли в обед брата, или портниху слишком далеко завести ножницы, и она портила почти готовый костюм для какого-нибудь торжества. Я был слишком юн и не понимал, чем грозят подобные действия. Ведь это казалось таким веселым — заставлять совершать другого человека пакости, о которых ты втайне мечтаешь, но не смеешь претворить в жизнь. Не задумываясь о последствиях, я плел мелкие паутинки по всему замку, пока по глупости не решил воздействовать на Ялдона. Тот, конечно, ощутил прикосновение моей магии, как и приказ, но вместо того, чтобы расплескать чернила по листку бумаги, на котором он писал письмо какому-то герцогу, брат отодрал меня за уши, а потом всыпал несколько раз розгой. — Принц усмехнулся. — Получил я тогда наказание не только от Ялдона, но и от отца, узнавшего, что это я портил некоторые обеды и одежду, и король приказал мне стать пажом на три месяца. Но тяжелая работа не пугала меня, мальчишку, полного энергией, тогда Ялдон осознал, что меня надобно учить, иначе Королевская магия потечет не в нужную сторону. Втайне от отца он проводил уроки во Фридской башне на рассвете, где я с воодушевлением слушал его мудрые слова. Множество из них мне были непонятны в силу возраста, но я, словно губка, впитывал знания и с удовольствием употреблял их на практике. Брат оставался доволен моими успехами, а магия в моем юном теле медленно, но верно развивалась. Теперь я мог фокусировать более широкий приказ, мог даже испугать человека. — Силенс улыбался во весь рот, слепо глядя в темноту кустов. — Но Ялдон строго-настрого запретил мне пользоваться способностями в его отсутствие и без приказа, и я, боящийся потерять наши предрассветные уроки, беспрекословно его слушался.

Приятный баритон принца окутывал меня со всех сторон, успокаивал и согревал, прогоняя тревоги и ужасы прошедших суток. Все вокруг стало ничтожным и неважным, лишь тихие воспоминания о прошедшем детстве…

— Ялдон не отличался сдержанностью, да и разница в семнадцать лет между нами давала о себе знать. Он относился ко мне скорее как к сыну, нежели как к младшему брату, чем, конечно, льстил, — продолжал Силенс. — Но брат никак не мог смириться с тем, что моя магия стала постепенно превышать его способности, ведь дальше учить меня становилось опасно — он и сам-то не знал, к чему это может привести. Утренние уроки прекратились. — Отдаленный стон сожаления сотряс его тело. — Заставить Ялдона возобновить занятия не вышло, а, значит, я остался на уровне его способностей, хотя втайне научился скрывать от него свои магические действия.

— Брат вам завидовал? — спросила я недоверчиво.

— Нет, что вы! — мгновенно ответил принц. — Ялдон всего-навсего боялся за меня и за то, что может произойти, если мы продолжим эксперименты. Он не должен был рисковать ни собой, ни мной, чтобы удостоить мою магию практикой. Так что я обходился простыми поручениями, помогающими моему брату в его дипломатических миссиях. Также я первый узнал, что он умер — он предупредил меня. «Королевство в твоих руках, Ленс, маленький сорванец» — вот его последние слова. — Он печально замолчал. — Их я передал лишь матери, — подтвердил принц мои подозрения. — Отец остро воспринял его смерть, так и не сумел ее перенести, но я его не виню. На тот момент Ялдону было двадцать семь — согласитесь, немаленький срок для того, чтобы полюбить сына, будущего наследника? Энтраст так и не поверил в то, что я стану достойным приемником, поэтому бесстрашно отпускал меня на границы, куда с трудом отправлял старшего сына. — Слабая усмешка. — Нет, это меня не оскорбляло, я, напротив, с неистовством накидывался на порученные мне задания и вскоре завоевал любовь простых стражников и солдат, а это дорогого стоит, моя принцесса. К Ялдону, несмотря на его смерть в сражении, относились с опаской, понять кою я так и не смог, к сожалению.

— Вы воевали с шестнадцати? А что же теперь, мирное время?