Всадница без головы

— Нет, ты видел? Разговаривал с нами, как с баранами. Будто просто нельзя объяснить: мол, пациент в коме, потому что диабетик, пережил стресс…

— Шеф, он так и сказал…

— Не так! А с гонором! Терпеть не могу врачей… Может, нам охрану приставить к нему?

— К доктору? Зачем?

— Ты хоть не придуривайся! К Бисерову.

Тахир нажал на брелок, открыл автомобиль, затем, словно швейцар, дверцу для Андрея Максимовича распахнул, вдобавок рукой указал — вам сюда. Выезжая со стоянки, Тахир вернулся к свидетелю:

— Я лично не вижу необходимости в охране, убийца выстрелил с близкого расстояния, как сказал доктор, значит, видел, что пуля попала приблизительно в сердце, он определил это по крови.

— А если узнает, что попал выше сердца и свидетель жив?

Опер молчал, и Черновой подумал, что у парня нет ни ответа, ни возражений, кстати, любил он анализировать преступления с Тахиром, который всегда находил контрдовод. Данная тактика помогает со всех ракурсов рассмотреть ситуацию. А оперу всего лишь нужна была минута, чтобы себя поставить на место преступника и увидеть ситуацию со стороны:

— А как? Как узнает? Он сделал дело и ушел. Кого ему бояться? Убийца был в маске, да плевать ему на свидетелей.

— В маске… — повторил следователь. — В маске… Может, боялся, что его узнают, поэтому маску натянул?

— Или камер видеонаблюдения боялся.

— Н-да… Мотивы нам неизвестны, кто стрелял — наемник, грабитель, мститель? Завтра утром возьми сына Вольской и поезжайте в дом, пусть осмотрит его на предмет кражи. Да! Тахир, ты в аэропорту был?

— Конечно! Билеты Вольская заказала на следующий день после своего ночного спектакля, на двадцать пятое августа. То есть сын приехал днем двадцать пятого, а вечером того же дня оба должны были улететь в Черногорию. Тур оплачен за десять дней отдыха, так что, Андрей Максимович, все путем.

— Хм… Вот баба — задумала спектакль со своим убийством, а на следующий день хотела укатить на заграничный курорт, причем! — поднял палец Черновой. — Был еще один фигурант, который то ли подыграл ей, то ли жертвой явился, но ребята клялись, что убили его, Вольскую и Бисерова. Фигурант исчез, Бисерова мы нашли раненым, ее убитой.

— Думаю, Бисеров с Вольской выступали единым фронтом, так как оба после расстрела остались живы.

— Как версия годится, — согласился Черновой. — Если следовать твоей логике, убийца был в их компании и…

— Застрелил неизвестного фигуранта и, может быть, убил двух человек в автомобиле.

— Тогда спектакль затеян для фигуранта под именем Х, но что-то пошло не по плану. Мне так это все представляется.

— А что, если убийца решил внедрить свой собственный сценарий? Застрелил Вольскую, Бисеров кинулся убегать, догнал его и тоже пристрелил.

— Ну, вот, — улыбнулся Черновой, а улыбался он редко, — у нас уже есть версия, заслуживающая внимания, но мотивов все равно нет. Подождем результатов экспертиз, от них и будем плясать, а до этого… жду идей.

* * *

Два дня Аля ездила по объявлениям вместе с детьми, успевая еще и еду приготовить на всю компанию. Обещания помочь найти квартиру друг Петя не выполнил, ему привалила работа, он изучал клиентов и место, которое ему предстояло превратить в царские чертоги. Дети уставали — вот где нужна машина, но без прав ездить Аля не рискнула. Промучившись, она решила завтра же напомнить о себе Черновому, чтобы хоть какую-нибудь временную бумажку выдали, пока дойдет дело до подлинных документов.

Часов в семь вечера дети уплетали котлеты с овощами, Аля готовила ужин и суп на завтрашний день, как вдруг в кухню заглянул Ник с кислой физиономией. Одет в стильный костюм: брюки цвета чернослива, пиджак с закатанными по локоть рукавами светло-лиловый, рубашечка светлее пиджака, но в тон, — «мамуля» была щедрой женщиной.

— Чморики, что едим? — спросил Ник.

Дети накололи на вилки по котлете и показали ему, иногда они действовали одновременно, не сговариваясь, чем веселили всех, в основном Петю. Им понравилось вызывать смех, теперь Миша с Машей старательно выполняли правила игры, главное — действовать синхронно обоим удавалось с легкостью. А Алю слово «чморики» доводило до бешенства, надо отдать ей должное, она стойко терпела, в конце концов, этот туповатый и самовлюбленный тип — друг Пети, ведь неизвестно, сколько еще ей предстоит жить здесь. У Альки есть Мишка с Машкой, дети заставляют быть взрослой, взвешенной и думать не только о себе, впрочем, о них она только и думала.

— Ах, мы при параде? — усмехнулась Аля, демонстративно разглядывая Ника. — На тусовку или в модный клуб намылились на ночь глядя?

Ее уже не возьмешь ни оберткой, ни параметрами Аполлона, к свисту о нефтяных вышках и элитных лошадках она тоже теперь относится как к художественному исполнению. Между нею и Ником образовалась огромная яма, заполненная ложью, а от внезапной и страстной любви остался неприятный осадочек, поэтому, подозревала Аля, позолоченный слиток большую часть времени торчал в своей комнате.

— Угадала, в клуб, — бросил он.

— Новую «мамочку» искать?