Все афоризмы

– У нее много серого вещества в голове, но это не мозг, а просто каша из непереваренных сплетен.

* * *

«Рубить сук, на котором сидишь».

– Тоже бывает полезно, если на нем уже приготовлена петля для твоей шеи.

* * *

– В нашем театре бездарей не больше, чем в остальных. Беда в том, что они активны и, кажется, размножаются делением.

* * *

– В старости есть свои плюсы, но пока к ним привыкнешь…

* * *

– Самая приставучая в жизни – старость, если уж с тобой, то до самой смерти не отстанет.

* * *

– На самые высокие цели тоже удобней смотреть лежа.

* * *

– В день сбора труппы перед началом сезона театр похож на огромный дурацкий букет, благоухающий слишком сильно. А через пару часов бойких речей начальства – на разукрашенный веник, который не выбрасывают только из жалости или по привычке.

* * *

– У человека бывает вторая и даже третья молодость, а вот старости второй не бывает, если уж пришла, так не отвяжется, пока не умрешь.

* * *

– Друзей много, тех, кто хотел бы называться моим другом, еще больше. Но наступает ночь и рядом остается только один друг – мой приблудный пес Мальчик. Ему все равно, как я сыграла, не поссорилась ли с режиссером, не обругала ли кого-то из чиновников… Он настоящий друг. Если собака друг человека, значит, я все же человек?

* * *

– Раньше в театре плакали зрители, а теперь актеры на сцене, а если уж зрители, то от жалости за потерянные деньги на билеты.

* * *

– Бесплатный сыр только в мышеловке… для второй мышки. Первая расплачивается за него своей жизнью.

* * *

– Некоторые актрисы играют так, словно у них впереди вечность, завтра на спектакль придут те же зрители, что и сегодня, и можно будет все исправить.

* * *

– Грустный факт: когда жизнь практически прожита, вдруг понимаешь, что и не жила вовсе.

* * *

– Отремонтировали зрительный зал, оснастили сцену, расширили гримерные и в туалетах теперь не воняет… Все сделали для театра, об одном забыли – актеры-то прежние.

* * *

– Несправедливость тоже должна быть распределена поровну, лучше по талонам, чтоб никому не обидно было.

* * *

«Человек создан для счастья, как птица для полета».

– Браво, Антон Павлович! Лучше не скажешь. Как и птицы, люди тоже разные, есть те, что годны для счастья, как куры или пингвины для парения в небе.

* * *

– В мыслях я могу все, на деле – только то, что мне позволят. И не потому, что нерешительна или бездарна, а потому, что не все в моих руках.

* * *

Знакомый жалуется, что никак не может найти повод для развода, полюбил другую, но с женой вроде неплохие отношения…

Раневская советует:

– Любые прекрасные отношения можно испортить, начав выяснять их.

* * *

С врачами и медициной у Раневской отношения были своеобразными.

Пережившая лихие годы гражданской войны буквально на хлебе и воде, а иногда и без хлеба, она потеряла здоровье и восстановить его уже не смогла. Сильнейший диабет, инсульты, несколько операций… Бесконечные походы к врачам и больницы не заставили великую насмешницу считать себя несчастной из-за отсутствия здоровья, напротив, она шутила и из-за своих болезней тоже. Чего стоит одна фраза «если больной хочет жить, медицина бессильна»! А несчастий на ее долю хватило и без болезней. И все же отношения с врачами и болезни были одной из ярких тем для острословия великой Раневской.

* * *

– Фаина, – интересуется вечная подруга-соперница (вернее, соперница-подруга) по театру Вера Марецкая, – много у тебя хронических болезней?

Сама Марецкая в то время была уже смертельно больна, она долго боролась с раком.

Раневская надолго задумывается.

– Что, не можешь припомнить?

– Нет, пытаюсь вспомнить те болезни, которых не имею. Пожалуй, только простатит и облысение…

Вредная профессия – чиновник

Раневская ненавидела разного рода собрания, заседания и выступления с трибуны, считая пафосные речи профанацией. При любой возможности увиливала от обязательного посещения профсоюзных собраний, различных лекций, которые очень любил устраивать, например, Завадский, политинформаций и собраний труппы.

Но если уж попадала на какое-то мероприятие, то ее присутствие становилось мучением для выступающего. Басовитый голос Раневской то и дело слышался с места, мало того, ее комментариев ждали и потому прислушивались нарочно.

Меткие саркастичные реплики неизменно вызывали смех в зале, сводя на нет все усилия чиновников придать вес своим выступлениям.

Постепенно в театре пришли к выводу, что лучше не замечать отсутствия Раневской, чем терпеть ее присутствие.

Больше всего Раневская не любила чиновников, твердя, что это самая вредная профессия – никто больше их вреда человечеству не приносит. Когда ей напоминали, что чиновники просто необходимы и без их усилий мало что двигалось бы, Раневская советовала чиновникам работать, а не выступать, причем работать бесплатно, если они такие полезные.

Особенно она не любила чиновников от культуры, которые только и умели, что ставить палки в колеса и запрещать.

Не любила выступления с трибуны своих коллег:

– Если есть что сказать, выйди к краю рампы и скажи. Зачем на эту будку с графином взбираться?

* * *