Все байки старого психиатра

– Да понимаете, захотелось мне в Беларусь переехать насовсем. В деревню. Вы не подумайте, я не прожектерка какая-то! Я все уже выяснила насчет жилья и работы. Я ведь медсестра, здесь в стационаре работала. Работа у меня будет, и подъемные неплохие дадут, жильем обеспечат, там у них все четко. Зато у меня будет уверенность в завтрашнем дне. Тем более, я же не с пустыми карманами туда собираюсь, есть у меня деньги, – сквозь слезы рассказала Маша.

– Хорошо, Машенька. А ваш супруг сказал, что вы семь лет на учете стоите у психиатра. Можете объяснить, что случилось?

– Ой, да я у психиатра только в детстве наблюдалась. У меня был однократный судорожный припадок. Лет шесть мне тогда было. Какими-то таблетками меня покормили, и больше ничего подобного не было!

– Еще вопрос на засыпку. Если я правильно понял, что в Беларусь вы хотите переехать без супруга.

– Я ему предлагала. Но он в ответ только оскорбляет по-всякому. Хотя какой он мне супруг. Так, сожитель. Он мне просто никто. Из себя хозяина строит, а сам только на всем моем живет.

Ну что ж, ничего я криминального не вижу. Какие здесь психические расстройства? Девушка весьма четко и последовательно рассказывает свои дальнейшие планы. Никакой нелепицы я не углядел. Назвать ее планы пустым прожектерством у меня язык не поворачивается. Обманов восприятия не обнаруживает. Нет оснований для госпитализации, нет однозначно, твердо, железно.

– Маша, а вам сейчас есть к кому поехать?

– Да, к родителям. Вот только он меня никуда не выпустит.

– Ну, это мы берем на себя!

– Так, уважаемый! – сказал я, обращаясь к супругу. – Она сейчас едет с нами в больницу.

– Наконец-то! Я же вам говорил, а вы кочевряжиться начали. А мне с ней можно?

– Нет, не можно. У нас места нет в салоне.

Ну все, вроде отстал.

– Маша, так ведь вам придется очень много документов собирать, там их целый список. А ведь если вы приедете и скажете, мол, дайте мне гражданство, то вас просто пошлют подальше.

– Я этот список почти наизусть знаю. Найму адвоката, он поможет.

В общем, увезли мы девушку к ее родителям, благо тут совсем недалеко было.

– Ну ты и авантюрист, Старый! – Уважительно сказал Гера.

Да, этот авантюризм мне может выйти боком выйти. Лишусь я стимулирующих и выговор отгребу.

– Шестнадцатая бригада, вы свободны?

– Свободны.

– Что-то очень долго вы на вызовах сидите!

– Пишем вызов! Адрес такой-то, Ж. 31 г., порезала вены.

– Принял, шесть.

Крошечная комнатка малосемейки, вся залита кровью. Больная, с растрепанными волосами, крашенными в радикально-черный цвет, сидит на неприбранной постели, тупо уставившись перед собой и не замечая нашего присутствия. На локтевых сгибах обеих рук – кровоточащие порезы.

– Здравствуйте, уважаемая! Что случилось-то?

– Ничего… Вены порезала… – совершенно без эмоций ответила он.

– Но ведь не просто так вы их порезали, значит, что-то случилось?

– Случилось… Живу как собака брошенная, надоело мне все. На сына родительских прав лишили, друг бросил. Кому я такая нужна?

– А нас кто вызвал?

– Я и вызвала. Страшно стало…

Мои фельдшеры обработали раны, наложили сухие асептический повязки.

Давление 110/70, при привычном 120/80. Н-да, низковато мальца… Гера наладил капельницу, пролить надо болезную.

– Ну что, Ириш, давай в больницу собираться.

– Ладно, поехали… – так же вяло и без эмоций ответила больная.

От кровопотери ее пошатывало, а потому до машины вели под руки. В стационаре приняли без проблем.

– Шестая бригада, пишем вызов: адрес такой-то, М. 45 л., психоз, учетный.

– Принял.

Родители больного рассказали, что такое состояние началось еще с вечера. Бесцельно ходит по комнате, перебирает вещи. Застывает на одном месте с поднятой ногой, как цапля. Время от времени повторяет: «Я не туда, не надо мне, высокочастотное поле».

Сам больной, высокий, солидный мужчина сорока пяти лет, с седыми висками, одетый в спортивный костюм, медленно бродит взад-вперед, пристально вглядываясь мне в лицо.

– Николай Николаевич, присядьте на минуту, поговорите с нами! – прошу я его.

Но тот как будто и не замечает.

– Николай Николаевич, что вас беспокоит, что вас тревожит? – повторно спрашиваю я его.

– Торсионные поля. Ремонт надо делать. – Наконец-то я дождался ответа. – Там под полом все скрыто. Током простреливает.

– А почему других не простреливает, а только вас?

– Это против меня направлено. Мне сказали, что родителей нужно ликвидировать, и тогда все нормально будет.

– А кто все это сделал?

– Есть группа разработчиков. Я в нее тоже когда-то входил, но у нас конфликт случился. Они боевые поля разрабатывали, а у меня цель – мирная инженерия. Вот они и изводят меня теперь по-всякому. Их шестеро, а я один. И этим все сказано.

– Ну что, Николай Николаевич, нужно поехать в больницу. А тем временем все торсионные поля здесь уберут специалисты.

– Поехали. Мне только датчик надо с собой взять.

– Какой датчик?

– А вот! – И показал обломанную плату от какого-то электроприбора.

– Хм, боюсь, что в приемнике это не пропустят.

– Хорошо, я сниму с нее мысленную копию, – согласился больной и пристально посмотрел на штуковину.