Все будет хорошо

— Да полная фигня это! — рассердился Олег. — Клиентура у нас раньше появилась, чем Шевчук свой оздоровительный центр открыл. Это наши посетители стали к нему ходить. У него там, кстати, и кафе есть. Не знаю, почему его клиенты там не жрут. Может, помещение душное, может, повар плохой… Но мы же не хотим у него отобрать его дурацкий центр! Мне, например, и в голову такая ересь не могла прийти. Шевчук предложил Юре продать ему ресторан, Причем цену назвал совсем смехотворную. Практически, цену строительных материалов. А когда Юра отказался, сказал, что мы должны отстегивать ему процент за клиентуру. Это вообще нив какие ворота не лезло. Я знаю, что Шевчук еще пару раз звонил, сначала поднимал цену, потом просто угрожал.

— А ваш брат принимал какие-то меры?

— Никаких мер, насколько я знаю, Юра не принимал. Этот Шевчук вообще с большими тараканами. — Олег выразительно покрутил пальцем у виска. — Любит наезжать. Его вообще, по-моему, никто всерьез не воспринимает.

— Это на самом деле гораздо важнее, чем вы думаете, Олег. Такие вот несерьезные люди иногда очень опасны. Тем более, как вы выразились, с тараканами. Это очень нужная информация. Большое спасибо, до свиданья. — Катя закрыла блокнот и встала.

Он тоже поднялся, чтобы проводить ее к калитке.

— Кстати, а вы хорошо знаете Нечаева Владимира Ивановича?

— Нечаева, Нечаева… Боюсь, что не знаю.

— Вы у него машину покупали.

— Да, точно! Знаете, завтра похороны, и как-то не до машины…

— Я понимаю. Очень вам сочувствую. — Она снова уселась.

Он глупо стоял столбом, потом осторожно сел. Она безмятежно смотрела своими рыжими глазами. Не нужно было покупать эту дурацкую машину, но теперь уже ничего не изменишь.

— Я, собственно, ее случайно купил… Пошел за запчастями, а ее очень дешево продавали. А машина практически новая. И я купил для своей девушки — в подарок. А хозяина машины — я его мельком видел.

Интересно, он всем своим девушкам машины дарит или через одну?

— И что ваша девушка? Была рада?

Он помрачнел. Кой черт дергал его за язык?! Нужно было все продумать. Сначала сказал, что не знает Феликса, теперь приплел девушку! Если они захотят, то легко раскопают, что он хорошо был с ним знаком. И про его девушку тоже. Кому это нужно? У него брата убили, а эта рыжая докапывается о его девушке.

— Она меня бросила. — Он смотрел тяжелым взглядом, положив руки на стол и сцепив пальцы. — Выходит замуж за другого. Так что подарок я ей подарить не успел.

— Вот как? Извините.

— Ничего страшного. Уже пережил.

— А вас не смутило, что вы купили машину за треть настоящей цены?

— Я потому и купил, что очень дешево продавали, — буркнул Олег.

— Вот так. — Она глядела на него, не скрывая насмешки. — Значит, пошли за запчастями, а купили машину. Причем очень дешево, просто по цене запчастей. А продавец стоял и ждал целый день, пока вы придете. И никто у него не покупал. Хотя и очень дешево. А между прочим, на авторынке в тот день такой продавец зарегистрирован не был.

Она брала его, что называется, «на понт». На базаре ни кто не регистрирует продавцов. Платят за место, и все. Но он не может точно знать. У них с братом никогда не было бизнеса на этом рынке, она проверяла.

— Хорошо. Нечаева не знали. Так и запишем. Машину купили на рынке случайно, по дешевке.

— Вы сами можете спросить этого Нечаева. — Он с вызовом посмотрел прямо в ее странные глаза.

— К сожалению, не можем. Нечаева убили. Сразу после того, как вы купили у него автомобиль. Очень вас попрошу, Олег, если вы еще что-нибудь вспомните: любую мелочь, все, что казалось вам подозрительным или настораживало, — очень прошу вас сразу нам сообщить. — Она так внезапно вернулась к прежней теме, что он некоторое время непонимающе глядел на нее. Потом кивнул:

— Да, конечно.

Он смотрел на нее уже без насмешки в глазах. Просто внимательно смотрел. Смотрел как на равного себе противника. Смотрел, как… как на мужчину. Это его удивило. Он больше не видел ни ее дешевые босоножки, ни дурацкие рыжие волосы, стянутые аптечной резинкой. Его интересовало, что она знает.

Они проехали буквально двести метров и свернули с трассы. Въехали на узкую улочку и стали спускаться какими-то зигзагами все ниже и ниже. Нина потеряла счет поворотам и только боялась упустить из виду серебристый «Опель». Наконец после очередного поворота в какой-то проулок машина остановилась у дома, почти невидимого из-за огромных инжировых деревьев, свешивающих ветки через забор прямо на улицу. Водитель вышел из машины и открыл ворота. — Заезжайте! — скомандовал он Нине.

— Ну, путешественник, пошли, что ли. — Незнакомец подал руку Димке, таращившемуся на опадающий синий и белый инжир.

— Пошли! — Димка вцепился в ладонь и спросил: — А это едят?

Нина нерешительно пошла вперед по вымощенной камнем дорожке, вдыхая запахи вечернего сада и близкого моря. Откуда-то вышла старая толстая собака, маленькая, приземистая, совершенно неопределенного от старости цвета.

— Свои, Альма, свои, — сказал ей их провожатый.