Все будет хорошо

Было около четырех, когда Нина наконец вышла из лицея и поехала домой. «Интересно, Сережа уже дома? — думала она. — Как я ему все скажу — с работы уволилась, через две недели ложусь на операцию…» Был час пик. Переполненное метро жило своей жизнью. Кто-то читал, кто-то не стесняясь травил похабный анекдот, толпа тинейджеров возвращалась с пляжа. Какой-то мужик с бабьим голосом предлагал распродажу женского журнала. В рабочем порядке входили и выходили профессиональные нищие и непрофессиональные певцы. Люди покупали, слушали музыку, читали лезущую в глаза рекламу, смеялись, разговаривали, стараясь перекричать шум вагона. Но Нина ничего не замечала, полностью погруженная в свои мысли. Она едва не проехала свою станцию.

Дима уже высматривал ее с высокой горки. Постояв на вершине пару минут, он быстро съезжал вниз, забирался по лестничке наверх и снова стоял. Потом снова съезжал. Короче, «делал лицо» — показывал, что он вполне самостоятельный молодой человек и ему все равно — заберут его сейчас или часом позже. Но мать он все-таки прозевал. Съехав в очередной раз, он завел какой-то сугубо мужской разговор с маленьким серьезным крепышом в бейсболке. Нина как раз входила на площадку, когда они, прильнув к сетчатому забору, обсуждали достоинства и недостатки стоящей по ту сторону забора темно-синей «Ауди».

— Димка!

Он мгновенно повернулся, и на подвижном личике сразу отразилась целая гамма чувств: и досада оттого, что не он первый увидел Нину, и безудержная радость.

— Мама! — Он подбежал и схватил ее за руку. — Пойдем скорее!

Кивнув издалека воспитательнице, Нина подтолкнула Димку.

— Иди попрощайся.

— А! — Он решил пренебречь формальностями и уже тянул ее к выходу. — Пойдем домой быстрей…

— Нет! — Нина присела на край маленькой скамеечки. — Попрощайся, и тогда пойдем.

— Ну хорошо. — Подбегая к воспитательнице, он скороговоркой прокричал: — Досвиданьиринапална! — и вприпрыжку помчался обратно к матери. Жизнь била в нем ключом. Всегда, с самого рождения. Подскочив, он с разбегу запрыгнул на Нину, обхватив ее руками и ногами, как обезьянка.

— Мамочка, — выдохнул он Нине на ухо, — как хорошо, что ты пришла…

Нина не удержалась на ногах и снова села на скамеечку. Зарывшись лицом в пахучие Димкины волосы, она несколько раз поцеловала его в макушку.

— Ты чего? — Он удивленно посмотрел ей в лицо — нежности на улице не были у них в ходу. — Пошли скорей, мам. — Он слез с колен и снова потянул ее за ограду.

На улице он трещал без умолку. Нина слушала его вполуха, изредка кивая головой, когда он особо настойчиво ее тряс.

— Так поедем, мам? А когда поедем? — Он снова дернул ее за руку. — Завтра поедем, мам?

— Завтра, завтра… Куда поедем, Дим?

— Как куда? Ты же говорила, что мы с папой поедем на море, — расстроился он.

— На море? — Она смотрела на него так, как будто не понимала, о чем идет речь.

— Мам, ты передумала, да? Все были на море! Ты ж говорила… Обещала! — В глазах у него уже показались слезы. Они остановились прямо перед входом в подъезд.

— Пойдем. — Она решительно потянула его за собой. — Дома сейчас обо всем поговорим.

— Так поедем? Да? Поедем? — Он вырвал свою ладошку из ее руки и вприпрыжку помчался к лифтам. Настроение у него улучшалось мгновенно.

— Так поедем? Ты обещал. — Лика сидела на краю стола, покачивала лакированной туфелькой и смотрела на Сергея, который нервно ходил по узкому, маленькому кабинету.

— Обещал! Обещал! Я всем все обещал. Герка приехал?

— Нет. — Она следила за его передвижениями своими чуть выпуклыми черными глазами.

— Черт! Где его снова носит? Я просил тебя не сидеть на столе! Ну, ладно… Ну, прости. — Он понял, что она обиделась. — Поедем. Раз я обещал — значит, поедем.

— Сережа…

— Что?

— Ничего. — Она передумала и развернулась, чтобы выйти. Он догнал ее.

— Не обижайся, ради бога. — Он помолчал, видимо собираясь извиниться, и вдруг снова сорвался: — Да что за день сегодня! Герку где-то носит, твоя мамаша звонит уже третий раз, из банка звонят!

— Мама? — Лика удивленно подняла бровь. — И что она хотела?

— Первый раз приглашала меня к вам на ужин. Второй раз справлялась о твоем здоровье. Третий раз спрашивала, не забыл ли я про первый раз! Лика, я тебя очень прошу… — Он подвел ее к креслу и усадил, сам же присел перед ней на корточки. — Я тебя очень прошу, не нужно на меня давить. Я обещал поехать к твоим родителям — поеду. Но не сегодня. Я два дня дома не был. Она пока что моя жена.

— Сережа… — Она попыталась встать, но он ее удержал. — Сережа, я не могу так больше… Решай: или я, или она. Это не может больше так… Я не могу больше… — Она готова была расплакаться, но сдерживалась из последних сил.

— Зачем ты сказала матери о наших отношениях?

— А что, что я должна была ей сказать? — Она теперь тоже не скрывала своей досады. — Меня тошнит каждое утро! Она сама обо всем догадалась…

— О чем догадалась? Лика, неужели…

— Да, и можешь себе представить, как мне пришлось с ней объясняться!

— Лика, ты что… беременна?!

— Да, беременна! И мне это так же неприятно, как и тебе!